С другой стороны, встречается и ровно противоположная проблема: некоторые женщины не в состоянии физиологически отреагировать на эмоциональное возбуждение. Многие говорят о том, что на уровне сознания и чувств ощущают влечение, а гениталии «не включаются» (широкий маркетинговый успех разного рода лубрикантов – косвенное тому подтверждение). Конечно, в любовных романах такие случаи не описаны. Тем не менее проявления женской сексуальности на деле часто оказываются «раскоординированными». Иными словами, то, что происходит в сознании, необязательно находит отклик в теле.
Выходит, нет никаких оснований полагать, что исследования Чиверс в области физиологии возбуждения помогут прояснить, чего на самом деле хотят женщины. Есть зафиксированные наблюдения об увлажняющемся влагалище, набухающих половых губах, даже об охватывающем все тело оргазме, но при этом мозг участника эксперимента не регистрирует ни капли влечения (107, 108). И наоборот: женщины говорят об обостряющемся либидо и оргазме, но тело не являет никаких эротических реакций, которые могут быть зафиксированы медицинским оборудованием. Ни изменений кровяного давления, ни особых биотоков мозга уловить не удается (109). Женское тело – вовсе не легко читаемый путеводитель, который всякий желающий мог бы на досуге изучить и понять, как пробудить в женщине сексуальный интерес. Не стоит, наблюдая за телесными реакциями, пытаться таким образом узнать, что происходит у девушки в голове. Если вас действительно волнует вопрос, чего она хочет, лучше напрямую спросите у нее об этом.
= Тело не детектор лжи. Его предназначение не в том, чтобы выявлять высшую истину
Вроде все просто. Но только не в обществе, где люди уверены, будто любое предварительное обсуждение «убивает» секс и что «язык тела» – предпочтительный и более информативный, чем вербальная коммуникация. На практике же человеческий организм редко дает ясные и однозначные ответы, сравнимые со словами. Даже когда гениталии и сознание работают слаженно и мы действительно желаем близости, не всегда очевидно, как именно мы хотим реализовать свое желание. Наше тело далеко не всегда способно дать понять партнеру, как воспринят его поцелуй – как формальный знак внимания или как обещание чего-то большего. И даже взаимные ласки не так однозначны: это может быть основным занятием на весь вечер или прологом к дальнейшему развитию событий. То, что мне кажется очевидным признаком расположения, может не прочитываться так моим визави. И пока мы не научимся разговаривать друг с другом, мы будем постоянно сталкиваться с неясностью и взаимным непониманием.
Несмотря на нашу уверенность, что тело является авторитетным индикатором истинных устремлений, оно все же не способно дать четкий ответ, подтверждающий согласие на секс. «Нельзя списывать со счетов разум и волю, – предупреждает Кейт Хардинг в беседе со мной. – Не важно, насколько увлажнились гениталии. Придется произнести «да» или «нет». Тело не детектор лжи. Его предназначение не в том, чтобы выявлять какую-то высшую истину. Секс по взаимному согласию предполагает не только физиологическое возбуждение, но еще и активную, живую вовлеченность в процесс всех, кто в нем участвует.
* * *
Андреа Баррика больше не следует правилам, которые внушали ей родители. Она основала образовательный стартап O. School, посвященный секс-просвещению. И теперь с энтузиазмом борется против стереотипов, которые навязывали ей в детстве. Она помогает молодежи (особенно молодым женщинам) освободиться от травмирующих установок, мешающих им раскрыть собственную сексуальность и получать удовольствие.
O. School, как и большинство прогрессивных платформ по сексуальному образованию, старается объяснить своим слушателям и читателям, что краеугольным камнем всего сексуального общения между партнерами является аффирмативное (однозначно выраженное) согласие. Оно подразумевает, что интимный контакт происходит только в том случае, если все его участники ясно дали понять, что хотят этого. К примеру, ни откровенная одежда, ни готовность посмеяться над шутками мужчины, ни положение тела и жесты женщины не являются надежным подтверждением, что она готова с ним переспать. Если она этого пожелает, то прямо об этом скажет, указав, как, когда и при каких условиях, по ее мнению, это должно произойти.
= Люди не умеют выражать свои чувства и часто просто не задумываются, что именно доставляет им радость
Однако об аффирмативном согласии легко говорить, но не так легко его заполучить. Для этого потребуется прежде всего умение недвусмысленно сообщать о своих желаниях. Тогда шансы на обоюдное удовольствие повышаются. Но до большого взаимного доверия, позволяющего паре откровенно общаться, надо еще дойти. Человек должен знать, как выразить свои чувства. «Тут нет никакой четкой схемы или принципа, по которому следует действовать», – заявляет Баррика. Особенно трудно приходится женщинам. Они порой сами себя не понимают и не в курсе, что именно может доставить им наслаждение. На тренингах Андреа часто просит участников составить список того, что им приятно, причем речь идет не только и не столько о сексуальной практике, сколько об обычных бытовых радостях. «Мой список, к примеру, включает сушку волос феном. В общем, я вовсе не требую от участников перечислять то, что возбуждает их физически», – смеется моя собеседница.
Но даже такое элементарное упражнение ставит многих в тупик. «Никто их никогда не спрашивал, чего им хочется! – резюмирует Баррика. – Когда просишь женщин задуматься о собственных физиологических запросах, это их озадачивает, потому что они привыкли подстраиваться под потребности партнера».
Баррика не единственная, кто заметил эту женскую особенность. Писательница и активистка Жаклин Фридман того же мнения. Она написала книгу «То, чего ты на самом деле хочешь: руководство по сексу и безопасности для умных девочек» (What You Really Really Want: The Smart Girl’s Shame-Free Guide to Sex and Safety), собрав в ней откровенные истории, которыми поделились с ней женщины. Многие из них признавались, что долго не могли определить для себя, на какие сексуальные отношения соглашаться, а на какие – нет. «Мы растем, взрослеем и входим в пору полового созревания, подсознательно ограждая себя от необходимости формулировать свои желания, – говорила Фридман, давая мне интервью. – И все потому, что в нашей культуре это не принято. Считается, что женщина – пассивная сторона в сексе; она не должна выступать сексуальным фактором. Если нарушишь это правило, столкнешься с неприятными последствиями».
Даже при условии, что социум сейчас терпимее относится к раскрепощенному поведению, по-прежнему существует множество ограничений свободы. Одно дело, когда ты хочешь быть просто сексапильной и открыто заигрывать с окружающими, которые охотно соглашаются на это. И совсем другое дело – глубокое раскрытие сексуальности, то есть стремление реализовать собственные желания, потребности, импульсы, вне зависимости от того, насколько мужчины готовы их поддержать и в них участвовать. Такую самостоятельность общество не очень поощряет. Инициативных женщин, не желающих быть пассивными объектами секса, в лучшем случае высмеивают. Вспомните Илану Векслер из сериала «Брод Сити» (Broad City) или Донну из сериала «Парки и зоны отдыха» (Parks and Recreation). А иногда их подвергают настоящей травле. Как-то раз Лина Данэм «имела наглость» написать необычный сценарий для одного из эпизодов сериала «Девочки» (Girls). В нем закомплексованная и непривлекательная героиня Ханна Хорват проводит романтический уик-энд с состоятельным и симпатичным врачом. Зрители мужского пола резко раскритиковали этот сюжет (110), заявив, что это все бесконечно далекие от жизни фантазии, и вообще «худшая серия во всем проекте» (111).
