— Ты мне… приказываешь?
— Да, и ты должна подчиниться.
— Вот как! А позволительно ли спросить почему?
— Подойди сюда, и я скажу тебе.
Каролина, наконец, обернулась. Она взглянула на Вейна, перевела дыхание, и губы ее раскрылись. Медленно, очень медленно она возвращалась назад, не сводя с него глаз. Щеки ее раскраснелись, тонкое кружево платья трепетало на взволнованно вздымающейся груди.
Она подходила все ближе, но Вейн не двигался ей навстречу, а ждал, пока она не остановилась рядом с ним. Глаза ее опустились под взглядом его глаз. Несколько мгновений он молчал, наблюдая за ней, и, наконец, очень мягко спросил:
— Ты боишься меня, Каролина?
Она взглянула на него и опять быстро опустила длинные ресницы.
— Скажи мне, — произнес он, когда она ничего не ответила.
— Н… немножко, я думаю, — прошептала она.
— Посмотри на меня! — приказал он, но она была не в силах даже пошевелиться из-за сладкой дрожи в руках и ногах.
Тогда Вейн обнял ее. Она хотела уткнуться лицом ему в плечо, но он взял ее рукой за подбородок и повернул к себе.
— Каролина, завтра мы уезжаем в Париж — ты и я, — мягко сказал он. Глаза ее расширились, и он добавил: — Мы отправляемся в свадебное путешествие. Мы будем только вдвоем. Страшно тебе будет остаться наедине со мной, милая, сумасбродная, непокорная любовь моя?
— О Вейн!
Каролина задрожала от прикосновения его руки.
— Но даже если тебе будет страшно, любимая, это тебе не поможет, ибо я хочу кое-что напомнить.
Вейн обнял ее сильнее. Каролина увидела, как в глазах его вдруг вспыхнул огонь, почувствовала, как бьется ее сердце, и ощутила, что внутри нее разгорается ответное пламя.
— Я хочу напомнить тебе, красавица, — повторил Вейн, шевеля губами совсем близко от ее губ, — что ты моя. Моя — отныне и навеки — моя жена.
