– Ты видишь его? – выдохнула она, – о боги, он прекрасен.
Закрыв глаза, она протянула вперед руки, обращаясь к буре, чувствуя, как мир ускользает из-под ног. Она пробиралась сквозь тьму – слепая девочка в поисках солнца. И вот она коснулась его – жгучий гнев пробивался горячей лавой сквозь усыпляющую тяжесть черного яда. Она чувствовала, что животное жаждет уничтожить их. Растерзать. Его ослепленный яростью разум был возмущен вызовом, который бросило ему это деревянное насекомое, этот слизняк без крыльев, болтающийся в небе, распространяя запах мертвых горящих цветов.
А потом и он почувствовал ее. Замешательство. Агрессия. Любопытство. У нее в голове прозвучал голос, оглушительный, как раскаты грома в небе вокруг.
КТО ТЫ?
Юкико.
Любопытство возобладало над гневом, зверь приблизился, тоже коснувшись ее. Юкико почувствовала шепот и напряжение сжатой стальной пружины, готовой взметнуться.
КТО ТЫ ТАКАЯ?
Под ними ревел ветер, бушевал шторм, тела покалывало от электричества вспыхивавших во тьме молний. А потом они почувствовали боль от нескольких ударов в живот, пронзительную и ядовитую. Вдоль вен заструился сон, и вновь вспыхнула ярость, из горла вырвался крик и заполнил все небо.
– Ты попал! – заорал Акихито, и ослепляющий луч прожектора заметался во тьме. Существо снова взревело, но теперь в яростном реве слышалась дрожь усталости. Касуми склонилась к прицелу, прижав метатель к плечу.
– Жми! – закричал Масару.
Резкий выброс сжатого воздуха, и вперед полетело шестьдесят футов густой сети, связанной из крепкой, как сталь, лотосовой пеньки. В ушах зазвенело. Тяжелая сеть накрыла ревущего грозового тигра, словно паутина. Масару уже спрыгнул на палубу и начал вращать лебедку. Касуми еще раз выстрелила из второго метателя. Теперь бьющиеся крылья были плотно прижаты сетью к бокам, вздымающимся от страха. Жажда битвы постепенно сменилась желанием вырваться и улететь.
Но поздно. Слишком поздно.
Зверь рухнул во тьму, одурманенный черносном. Он повис за перилами правого борта. Корабль накренился. Тросы лебедок натянулись под огромным весом. Облакоходы в панике кричали, пока оставшийся двигатель с ревом пытался справиться с нагрузкой. Ямагата добавил оборотов и вместе со штурманом навалился на штурвал всем своим телом. Буря трепала корабль так, будто сам Райдзин разозлился на них за то, что они посмели напасть на его отпрыска. Несколько членов экипажа свалились за борт, повиснув на страховочных ремнях в сотнях футов над землей. Но постепенно неболёт выровнялся.
– Поднимите его на палубу, иначе он нас опрокинет! – проревел Ямагата.
Лебедки застонали и медленно потащили опутанное тело вверх, двигатели плевались в дождь паром. Облакоходы помогли свалившимся за борт товарищам выбраться на палубу и принялись тянуть грозового тигра, цепляя сеть баграми. Постепенно появились очертания свернувшегося в клубок зверя, спеленутого сетью. Одурманенные черносном сузившиеся глаза смотрели на людей с ядовитой ненавистью.
Потея и задыхаясь от тяжести, экипаж, наконец, подключил автокран, чтобы втащить зверя на палубу, залитую неослабевающими холодными потоками воды. Молния сверкнула в опасной близости, и от раскатов грома чуть не полопались перепонки.
Понадобилось двадцать человек, чтобы затащить зверя в клетку. Масару призывал всех быть внимательными и действовать с осторожностью, особенно с крыльями тигра. Акихито тоже помогал тянуть зверя, и на его лице ясно была видна радость. Касуми стояла в стороне, держа наготове метатель дротиков на случай, если тигр вдруг начнет просыпаться. Она излучала спокойную гордость, губы слегка тронуты скупой улыбкой.
Когда зверя заперли в клетке, вокруг собрались уставшие люди и, радуясь, хлопали друг друга по спине и салютовали охотникам и своему мрачному капитану, все еще удерживающему штурвал израненного корабля. Ямагата салютовал в ответ, устало улыбаясь. Масару сиял, как гордый отец, глаза его светились, но на лице все еще читалось недоверие.
Они поймали арашитору – зверя, о котором знали только по легендам и видели только во сне. Они взяли над ним верх.
Только Юкико пятилась от толпы, и глаза ее были полны печалью. Она смотрела, как люди скачут и танцуют от радости вокруг зверя и ощущала все его мысли, слабым шепотом пробивающиеся сквозь густую пелену сна, накрывшую его словно одеялом. Но шепот этот был тлеющим огнем, искрой ослепительной ярости, насквозь пронзающей ее разум, когда она подбиралась слишком близко.
Унижение. Отрицание. Гнев.
УБЬЮ ТЕБЯ.
Она чувствовала, как он борется с растекающимся по венам ядом, полный решимости. Это было обещанием себе и ей, которое удерживало его от погружения в полную тьму, питая ненавистью и яростью. Не сейчас.
Нет, не сейчас. Но скоро.
УБЬЮ ВАС ВСЕХ.
Но праздник длился недолго. Жалобное завывание уцелевшего двигателя «Сына грома» заставило облакоходов забыть о радости. Они смотрели на порванные снасти, сломанные мачты, дымящуюся в борту дыру, и их глаза наполнялись страхом. Шторм безжалостно потрепал их корабль, который казался щепкой в бушующем океане. Они потеряли левый двигатель, порванные топливные шланги все еще плевались кроваво-красным чи в пропасть, когда моряки пытались перекрыть клапаны. Даже если включить правый двигатель на полную мощность, Ямагата не сможет держать судно по курсу. «Сын грома» все глубже погружался в бурю, стрелка компаса бешено крутилась, из темноты тут и там выплывали силуэты черных скал.
Масару поднялся на палубу к рулевому, откинул мокрые от дождя пряди волосы со лба.
– Плохи дела?
– Да уж, совсем хреново! – Прокричал Ямагата, наваливаясь на штурвал, его мрачное лицо выделялось бледным пятном в темноте, напоминая голодного призрака. – Ни черта не видно! – Он повернулся к своему штурману. – Тоши, установи этот прожектор на левом борту и приведи кого-нибудь сюда, следить за правым. Мы слишком низко. Влетим прямо в одну из этих треклятых скал и не успеем опомниться, как сдохнем. Где, черт возьми, Киоши?
Штурман поковылял к лестнице, призывая подмогу. Масару наклонился ближе к Ямагате, стараясь перекричать ревущий ветер.
– Сможешь вытащить нас из бури?
– Исключено! – Капитан пошатнулся, когда корабль взбрыкнул под ними, вытер глаза рукавом и плюнул на палубу. – С одним двигателем мы во власти ветра. Даже если бы у нас был запасной левый двигатель, мы б не смогли его установить в этом дерьме.
– А ты можешь поднять судно вверх?
– Я пытаюсь, черт возьми! У нас на борту слишком тяжелый груз.
И как будто услышав их речи, арашитора в клетке приподнял голову и слабо зарычал. Дождь поливал палубу и танцевал в небе беззвучными струями. Облакоходы отскочили от клетки, когда зверь попытался подняться на ноги, разрывая когтями и клювом стальные волокна лотоса, как гнилую шерсть.
