Буруу, тебе не обязательно…
НЕТ.
Арашитора с вызовом качнул головой, отгоняя страх.
Я СКАЗАЛ, ЧТО СЫГРАЮ СВОЮ РОЛЬ.
– Ап, – отдала она команду хриплым от волнения голосом. – Забирайся туда.
Зверь подошел к клетке, уставившись сверкающим янтарным взглядом прямо на Йоритомо. А затем, когда толпа, затаив дыхание, притихла, он сложил крылья и прыгнул внутрь.
Снова аплодисменты. Тошнотворные, оглушительные аплодисменты.
– Мой господин, – сказала Юкико, глядя на таби Йоритомо. – С вашего позволения я поеду во дворец с арашиторой. Его раздражает городской шум.
– Видимо, вашему семейству нравится наслаждаться видами из-за решетки, – засмеялся Йоритомо, все еще маша толпе рукой. – Но как хочешь. Пусть не волнуется в дороге, пока мы не доберемся до арены.
– Арены, мой господин? – она сглотнула.
Надеюсь, он не собирается использовать Буруу для боев на арене?
– Увидишь, Кицунэ Юкико, – Йоритомо опустил руку и шагнул к своему рикше. – Все увидишь.
Буруу бродил по арене, и его хвост метался из стороны в сторону. Его цепь скрежетала по камням, покрытым соломой, и гремела, когда он двигался. Камни под его лапами были темны от крови тысяч гайдзинов – кровавых жертв развлекательных зрелищ для народа Кигена по выходным и праздничным дням. Здесь, под крики ревущей толпы, было перерезано бесчисленное количество глоток.
Арена диаметром сто футов была утоплена на десять футов в землю. По центру в каменном полу глубоко был вбит железный прут. Вокруг поднимались пустые каменные скамьи, а между ними, в огромном пустом пространстве, гулял, печально завывая, ветер. Над ними возвышалась пустая императорская ложа, над которой развевались флаги клана Тигра. Хотя сверху не было решетки, толстая цепь и искалеченные крылья крепко удерживали Буруу на ненавистной ему земле. Он посмотрел на красное солнце и, прищурившись, встряхнулся, как мокрый кот. На шее звякнул железный ошейник.
ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, МНЕ ПОКА ВИДНО НЕБО.
Прости, Буруу.
Я ВЫДЕРЖУ.
Мастер-политехник Гильдии прикреплял другой конец привязи Буруу к железному пруту в центре арены: дуговая горелка сияла ярко, как солнце, и по полу растекались капли расплавленного припоя. В прямоугольном глазе из черного стекла отражалось раскаленное добела пламя. Пока Юкико наблюдала, политехник отключил сварочный аппарат и нажал кнопку на своей груди. Черная панель над его глазами сдвинулась, и вместо нее появилась пластина дьявольски красного цвета. Юкико уставилась на медную маску, думая, кто же на самом деле внутри этого костюма и действительно ли они такие злобные, как рассказывали ей Кагэ.
Она подумала о Кине, который, весь в ожогах, лежал под дождем и снова и снова повторял про себя мантру Гильдии. Она подавила желание спросить, наказали ли юношу, потому что боялась, что проявленный девушкой-хаданаси интерес может только усугубить его положение. Поэтому она держала все свои вопросы при себе, вспоминая своего друга, стоящего под дождем на носу «Сына грома» и молилась Кицунэ, чтобы лис приглядел за ним.
Йоритомо уставился на гильдийца, который закончил работу и коротко кивнул. Сёгуна окружало полдюжины железных самураев в золотых накидках дзин-хаори элиты Казумицу. Воины ростом почти в восемь футов были одеты в отсвечивающие черным костюмы и доспехи о-ёрой. Из силовых блоков на спинах, шипя, вылетали клубы чи. Железные маски были выполнены в виде лиц о́ни – кривые, ухмыляющиеся. На поясе висели чейн-катаны и вакидзаси, руки в тяжелых железных перчатках, не отрываясь, лежали на рукоятях. Рядом с сёгуном стояли глашатай Танака и согбенная фигура главного министра Хидео. В одной руке старик сжимал трость, в другой – трубку с лотосом, время от времени приподнимая респиратор, чтобы выпустить дым. Этот запах напомнил Юкико об отце.
Надеюсь, что с ним все в порядке.
Буруу поскреб лапой ошейник, взглянул на обрубленные крылья и ничего не сказал.
– Итак, – Йоритомо обратился к гильдийцу. – Вы немедленно приступите к изготовлению седла. Я нарисовал то, которое видел в сновидении. Оно должно быть точно таким.
Йоритомо щелкнул пальцами, и министр Хидео послушно протянул резной футляр из красного дерева со свитками мастеру-политехнику. Гильдиец принял его и медленно кивнул.
– Оно должно быть готово к дате празднования двухсотлетнего юбилея в следующем месяце, – Йоритомо с вожделением смотрел на Буруу, не отрывая взгляда. – Династия Казумицу правила этими островами в течение последних двухсот лет. И в следующий двухсотлетний период я намерен въехать на спине арашиторы. Все ясно?
– Как прикажете, великий господин, – прострекотал гильдиец, словно цикада.
– Лотос должен цвести.
– Лотос должен цвести, – повторил гильдиец, коснувшись двумя пальцами лба.
С шипением выбросив несколько клубов дыма чи и лязгнув дюжиной часовых механизмов, его фигура загрохотала по каменному полу под бдительным оком железного самурая. Два других гильдийца терпеливо, как пауки, ждали под одной из внешних арок. Юкико наблюдала, как эта троица обменивается краткими фразами, бросая светящиеся взгляды в ее сторону. У нее внутри все сжалось от страха, когда они двинулись к выходу. Раздался топот тяжелых шагов по камню, их тени сначала скользили по стенам, а потом выскользнули наружу, на приглушенный лотосом свет.
– Когда отрастут его перья?
Юкико не сразу поняла, что сёгун обращается к ней.
– А… – она запнулась, уставившись в пол, сложив руки перед собой. – Простите меня. Но я не знаю, великий господин.
– Спроси его.
Юкико осмелилась взглянуть в лицо сёгуна. Он пристально изучал ее: темные глаза переливались металлическим блеском, а улыбка приняла форму клинка. Ядовитый ветер играл его длинной накидкой дзин-хаори, по алому шелку которой рыскали золотые тигры.
– Великий господин?
– Принцесса Аиша сменила духи после нашей встречи в воздушной гавани. С тех пор ее собака ведет себя довольно спокойно. Странно, что ты догадалась о причине ее поведения буквально за несколько секунд. Такое чувство, что ты прочла ее мысли.
Юкико взглянула на Йоритомо, потом на его телохранителей, державших руки на рукоятках чейн-катан. Внезапно она заметила, что у самурая Йоритомо зеленые глаза.
– Я… да, я умею ладить с животными, мой господин, – она сглотнула, опустила взгляд, сжав руки в кулаки, чтобы остановить дрожь.
– Ты – ёкай-кин.
– Нет, господин, я…
Рука Йоритомо взметнулась вверх, как будто для пощечины, прервав ее на полуслове. Буруу подошел ближе, вздыбив шерсть на загривке, и не сводил глаз с железного самурая.
– Тебе нечего бояться, Кицунэ Юкико, – губы сёгуна раздвинулись в улыбке, которая никогда не касалась глаз. – Я не собираюсь раскрывать твои секреты Гильдии. Мне плевать на их фанатизм и кампанию «за чистоту». У «Книги десяти тысяч дней» много других толкований. – Указав на Буруу, он продолжил. – Этот зверь быстрее признает во мне хозяина, если ты с твоим даром поможешь нам обмениваться мыслями. Только это имеет для меня значение.
