На дне коробки лежала записка.
«Лежу в Кигене, пока не заживут ожоги. Слышал о твоем отце и Ямагате – мне очень жаль. Скучаю. Кин».
Она прочитала и спрятала записку в оби. Той же ночью она разорвала ее на мелкие кусочки и развеяла по ветру. Выбросить крошечного арашитору у нее не хватило духа. Среди суеты и событий последних нескольких дней она почти забыла о Кине и была удивлена, почувствовав облегчение от известия, что он все еще жив и дышит. Неделя, проведенная под пристальными взглядами бусименов и лорда Хиро, расшатала ее нервы.
У МЕНЯ ВЫПАЛО ЕЩЕ ОДНО ПЕРО. ЧЕТВЕРТОЕ МАХОВОЕ. НА ЛЕВОМ КРЫЛЕ. И УЖЕ РАСТУТ ПЕРВЫЕ МАХОВЫЕ.
Когда ты сможешь полететь?
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. МОЖЕТ, ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ.
Тогда нам надо приступать к освобождению отца.
ПРЕДЛАГАЙ. ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?
Не нам.
ТОГДА КАК…
Это сделают Кагэ.
ТЫ МУДРО ПОСТУПИЛА, ОСТАВИВ В ЖИВЫХ ДАИЧИ. ТЫ ПОДОЗРЕВАЛА, ЧТО КАОРИ ЗНАЛА АИШУ?
О боги, конечно, нет. Они говорили, что у них есть люди в ближайшем окружении Йоритомо – он и представить такого не может! Но я и понятия не имела, что это его собственная сестра.
НАВЕРНОЕ, ТЫ ДУМАЛА, ЧТО ЭТО БУДЕТ КТО-ТО ДРУГОЙ?
Не понимаю, о чем ты.
НУ, КОНЕЧНО.
В любом случае, сейчас это не имеет значения. Я поступила так не из расчета. Я пощадила его, потому что это было правильно. Если бы я обвинила его в том, что он повиновался приказу Йоритомо, тогда и ты был бы вправе ненавидеть моего отца за то, что он изуродовал твои крылья. Но это неправильно.
ПЕРЬЯ ОТРАСТАЮТ. А МАТЬ НЕ ВЕРНЕШЬ. И ДА – Я НЕНАВИЖУ ЕГО.
Даичи не виноват в том, что убил мою маму. И в том, что тебя тут приковали, виноват не мой отец. Мы оба знаем это. Когда-нибудь тебе придется простить его, Буруу.
Буруу не ответил.
– Думаю, нам следует отдохнуть, – вздохнула Юкико, снова потерев кобчик.
Она прошла через арену к выходу. Закрыв за собой ворота двумя железными болтами, поднялась по каменной лестнице на поверхность.
– Уверена, что лорду Хиро очень жаль, что тренировка на сегодня закончена, – произнесла Мичи, подавая ей кувшин с водой и полотенце.
Девушка строго посмотрела на сидевшего на скамье Железного самурая. Хиро сделал вид, что не слышит, разглядывая свои перчатки. Вытирая пот с глаз, Юкико широко улыбнулась девушке.
После чайной церемонии Аиша приказала Мичи прислуживать Юкико. Девушка должна была научить Юкико манерам придворной дамы, но заодно она втайне передавала сообщения между заговорщиками. У Мичи было мрачное чувство юмора и заразительный смех, а придворные делишки она знала лучше всех. Вопреки здравому смыслу девушка нравилась Юкико.
– Спросите, пожалуйста, принцессу Аишу, будет ли у нее чаепитие сегодня вечером?
– Будет, – Мичи опустилась на колени. – Я приготовлю подушку для вашей тени, чтобы ему было удобно стоять на коленях в коридоре.
Бросив сердитый взгляд в сторону самурая, она на цыпочках подошла к ожидавшему снаружи моторикше. Юкико подождала, пока она уедет, затем поднялась по лестнице и села на скамью, где сидел Хиро, в отдалении от него. Она сняла защитные очки и косынку, вытерла пот с шеи и жадно отпила воды из кувшина.
– Обучение занимает больше времени, чем я думала, – вздохнула она.
– У вас впереди еще несколько месяцев, пока он не начнет летать. – Хиро взглянул на нее, стараясь не пялиться слишком долго. – И у вас неплохо получается. Йоритомо-но-мия пока доволен нашими сообщениями.
– Вы докладываете ему обо мне?
– Это приказ сёгуна, – Хиро пожал плечами, шипя поршнями.
– Надеюсь, вы ему говорите, что все хорошо? – она посмотрела на него сбоку, рискнув улыбнуться дразнящей улыбкой.
– Мне бы и в голову не пришло сказать что-то другое.
– Даже о такой простолюдинке, как я?
– Вы не простолюдинка, дочь лис, – и он снова взглянул на нее, словно обидевшись на такое предположение. И в этот раз он не отвел взгляд. – Или я должен называть вас Араши-но-ко?
Она повернулась к нему, и они смотрели друг на друга целую вечность, а отравленный ветер носил по арене жалобные слова, которые она почти понимала. Даже на расстоянии Юкико видела свое отражение в его зрачках – изломанное, раздробленное – на фоне зеленого поля. Его гладкая кожа статуи отливала медью в свете задыхающегося солнца, губы слегка приоткрылись для вдоха. Время замедлило свой ход, и крошечные зерна в песочных часах плавно скользили вниз, падая на землю под действием силы тяжести, которая медленно тащила ее вперед, заставляя кровь шумно пульсировать в ушах.
Она хотела бы оказаться с ним где-нибудь в другом месте. Вдвоем. Далеко-далеко отсюда.
– Пойдем, – наконец вздохнула она. – Нам пора возвращаться.
– Он не пытался поцеловать вас?
– Нет.
– А вы его?
– Конечно, нет, Мичи!
Юкико нахмурилась, глядя на служанку в зеркало и стараясь согнать с щек румянец. Девушка сооружала замысловатую прическу на голове Юкико, и ее руки укладывали пряди и завитки волос, закрепляя их в изысканной золотой диадеме, усыпанной кисточками и шпильками и крошечными крадущимися тиграми. Мичи подняла бровь и пожала плечами.
– Вопрос времени. Бедолага совсем позеленел от душевных мук.
– Перестаньте, пожалуйста.
– Он, наверное, сейчас сидит в коридоре и сочиняет скверные стишки.
Мичи прокашлялась, и ее голос зазвучал напряженно и ритмично:
Дочь лис с фарфоровой кожей,
Ее вишневые губы
Преследуют меня во снах
И что-то там еще про грудь…
– Думаете, мне больше нечем заняться, кроме как переживать о лорде Хиро? – прошипела Юкико, оборвав смех Мичи. – Не кажется ли вам, что мне следует избегать ненужного внимания?
– Вы уже привлекли слишком много ненужного внимания, – Мичи стерла улыбку с губ и снова пожала плечами. – Это неизбежно, поэтому используйте его в своих интересах. На проступки своей любовницы мужчина с большей готовностью закроет глаза, чем на проступки своей пленницы.
– А вы бы так поступили? – Юкико моргнула. – Стали бы спать с мужчиной, чтобы добиться своего?
Мичи посмотрела на Юкико, как будто она спросила ее про цвет неба.
– Да я бы все что угодно сделала, чтобы освободить эту землю от ига сёгуната.
– Почему? – Юкико смотрела на отражение Мичи в зеркале. – Что они сделали вам?
