Он заговорил, как родитель разговаривает с капризным ребенком.
– Потому что он хотел улететь, Аиша.
Она молчала, с каменным лицом наблюдая, как он шагает по комнате.
– И вот теперь, пока он не начнет линять снова, мои армии будут страдать от действий моих бестолковых командармов. Ни один из моих генералов не достоин этого звания. Ни один! – Он вытер губы тыльной стороной ладони. – Гайдзинов необходимо разбить. Нам нужно больше рабов, больше иночи. Двадцать лет и дюжина разных командующих, но мы ни на шаг не приблизились к победе с момента правления нашего отца. И с кем мы сражаемся? С людьми чести? Самураями? Нет! С живодерами и кровопийцами.
– Они падут перед тобой, брат. Это всего лишь вопрос времени.
– Времени? – слово подействовало на Йоритомо, как спусковой крючок. – Если послушать Гильдию, у нас почти не осталось драгоценного времени. Они трясут у меня перед лицом графиками производительности и картами мертвых земель, читают мне лекции об «основах экспоненциального уравнения». И каждый день требуют, чтобы я расширял фронты. Требуют! От меня! Сэйи-тайсёгуна! – Он хлопнул себя по обнаженной груди. – Здесь я решаю! Я приказываю, когда мы двигаемся, а когда стоим на месте. Я решаю, где и когда будет нанесен смертельный удар.
– Конечно, брат, – произнесла успокаивающим голосом Аиша, плавно поднимаясь и пряча руки в рукавах. – Гильдия просто не понимает этого. У них же металлический ум. Они не люди из плоти, как ты. Они прячутся в своих раковинах и желтых башнях, боятся детей, которые разговаривают с животными.
– Трусы, – выплюнул Йоритомо. – Если только…
Предложение повисло в воздухе, сочась бессилием.
– У меня есть для тебя подарок, – наконец сказала Аиша.
– Сегодня мне не нужны девочки.
– Речь не о девочках, – она осторожно облизнула влажную красную полоску губ. – О другом. О том, как ты мог бы исполнить свою мечту и заставить замолчать Гильдию с ее требованиями. А самое главное – они еще и заплатят за это.
– И что же это за способ?
– Ах, мой брат, – улыбнулась она, опуская глаза. – Это сюрприз.
– Сюрприз, – уголки его рта приподнялись в улыбке. Глаза с вожделением блуждали по телу сестры – ему вдруг понравилась эта игра. – Что за сюрприз?
– Это секрет, – она рассмеялась озорным смехом, одевая свои гэта. – Я разберусь с Гильдией и позабочусь обо всем, а ты получишь свою мечту. Но мне нужна эта девчонка Кицунэ. На свободе. И без цепей.
– Зачем? – нахмурился Йоритомо.
– Эту маленькую шлюшку можно использовать – пусть искупает свое предательство. А если она будет мне противиться, тюрьма покажется ей благословением – она пожалеет, что ты ее пощадил. Я не умею сдерживать свои порывы, сёгун.
– У тебя есть другие качества, сестра. Гораздо более осязаемые.
Она отвернулась, стараясь избежать его томного взгляда.
– И никакой слежки, хорошо? Скажи Хидео-сану, чтобы отозвал своих шпионов. Я хочу, чтобы получился настоящий сюрприз.
– Аиша… – предупреждающе произнес он.
– Никаких шпионов! – Она повернулась к нему, шагнула ближе. – Давай больше не будем говорить об этом. Скоро начнется настоящая суета и будет много шума и разговоров о заточении арашиторы. Ты должен сделать вид, что ничего не замечаешь. И когда я преподнесу тебе подарок, ты должен удивиться и похвалить меня, твою умную сестру. И ты получишь все, чего заслуживаешь. Согласен?
Она была очень красива в тусклом дымном свете. Ее лицо было таким бледным, что казалось светящимся, резко контрастируя с двумя темными озерами глаз, густо обведенных тушью бездонно-черного цвета. На губах – помада цвета их клана, цвета крови, которая, казалось, стекала и рисовала на ее золотом дзюни-хитоэ алые цветы лотоса. Двенадцать слоев, ведущих в рай.
Он, наконец, улыбнулся и, поклонившись, кивнул.
– Согласен.
Он наклонился и хотел поцеловать ее в губы, но она повернула голову, и он коснулся губами ее бледной, идеальной щеки. Она низко поклонилась и развернулась, чтобы уйти, оставив его наедине со сладким запахом ее духов. Он смотрел, как она грациозно движется, выскальзывая за дверь, – волнами колышутся черные волосы и кровавый шелк, манят к себе плавные изгибы тела. Он улыбнулся про себя.
Йоритомо любил свою сестру. Любил, как никто другой не смог бы.
Кин держал одно из отрубленных перьев в руках, проводя пальцами вдоль линии удара меча, и чувствовал исходящий слабый электрический ток. Обрубок пера отражался в его прямоугольном глазу и казался тяжелым, будто он держал в перчатках камень.
– Мне очень жаль, Буруу.
Арашитора свирепо посмотрел на него, не шелохнувшись. Он лежал, свернувшись вокруг металлического столба, к которому был прикован. Пол арены был усеян обрубками перьев, перемещаемых ядовитым ветром. Небо над головой окутывали темные грозные тучи.
Скоро начнется черный дождь, и небо прольет яд на людей, которые травили его, покрывая землю уродливыми гноящимися нарывами и шрамами. Кину такая способность природы казалось странно обнадеживающей – природа как будто очищала себя от грязи, которую в нее выбрасывали. Он был уверен, что если планета каким-то образом избавится от двуногой заразы, то она, в конце концов, восстановится. Ему было интересно, сколько времени потребуется миру, чтобы накопить достаточно гнева и злости и стряхнуть двуногих тварей со своей кожи. Землетрясения и наводнения, болезни и бури. Вскроются линии разломов, хлынут ливни и смоют всю эту гадость.
Всё! Прощайте, до свиданья и спокойной всем ночи. Уходя, не забудьте выключить свет.
Буруу резко поднялся, зацокал когтями по камню и склонил голову, напряженно вглядываясь в темноту. Кин обернулся и увидел ее в темноте, всю в черном, бледную, но удивительно прекрасную.
– Юкико, – выдохнул он, и голос его прозвучал как полет крыльев.
– Я рада, что вы пришли, Кин-сан, – тихо прошептала она, едва шевеля губами.
– Я не заметил вас.
– Кицунэ приглядывает за своими, – пожала она плечами. – Видели, что они сделали с ним?
– И слепой бы увидел.
Она прошла мимо него во мраке, через всю арену. Бесшумно ступала по соломе – руки сжаты, лицо закрыто прядями свисающих волос. Он понял, что она плачет. Она протянула дрожащие руки вперед. Арашитора встал, уткнулся головой в ее руки, обнял искалеченными крыльями. Замурлыкал – будто гром тихо зарокотал под накидкой из теплого белого меха. Она крепко обняла его, заплаканное лицо смялось, словно было сделано из бумаги.
Кин молча смотрел на них, размышляя о том, что произошло между ними. Он не мог не ревновать к зверю – ему тоже хотелось знать, что она думает и чувствует, общаться с ней, не говоря ни слова. Почему Гильдия хочет уничтожить людей с таким даром? Ведь это так замечательно – не чувствовать одиночества. Узнавать истинные мысли и чувства чужой души. Может, они именно этого и боятся. Правда очень опасна для Гильдии.
