Полый грохот – будто где-то совсем рядом грохнул гром. Затем послышался дробный треск. Не такой сильный, как залп из драконьей пушки. Но громче, чем горящая вертушка.
Он знал только одно оружие, способное издавать такие звуки.
Он наклонил голову, нахмурившись и тяжело дыша, прислушиваясь к замирающим отзвукам, которые летели, отскакивая от разбитого кирпича и осыпающегося бетона. Он огляделся вокруг, посмотрел вверх, на солнце, отчаянно пытаясь сориентироваться. Выругался, разрываясь от нерешительности, крутя головой по сторонам. И шепотом обратившись к Кицунэ, бросился туда, где, как он считал, находилась его конечная цель. Он надеялся, что Лис еще раз, возможно, последний, приглядит за своим.
Расстояние ослабило связь между ними, и жажда крови Буруу мгновенно уступила страху Юкико перед железометом. Оставшись одна, у Пылающих камней, она увидела Кина глазами Буруу. Гильдиец отчаянно пытался разрезать цепь, удерживающую грозового тигра, а арашитора был на грани безумия от бессильной ярости.
Железная цепь поддавалась трудно – по капле за раз.
Император-разоритель насмешливо ухмыльнулся, заметив, как испарилась ее буйная ярость, и прицелился уродливым тупоносым стволом прямо ей в голову. Глаза его пристально смотрели в прорезь прицела.
ЮКИКО.
Буруу.
ПОДОЖДИ МЕНЯ.
По ее лицу медленно стекал пот, попадая в рот солеными каплями. От погони дыхание у нее перехватило, сердце стучало в груди, как ненормальное, к щекам прилипли пряди распущенных волос. Йоритомо отступил на безопасное расстояние к другой стороне кострища и прищурился. С Дворцового пути, ведущего к почерневшим остаткам у подножия камней, ветром несло пыль и пепел лотоса. Продуваемое ветром пространство между ними было слишком большим, чтобы Юкико могла наброситься на него со своим танто; она и приблизиться не успеет, как он прикончит ее из железомета. Его губы изогнулись в холодной улыбке, а палец – на спусковом крючке. На нее черной бездонной дырой уставился ствол.
– Ну вот, теперь ты видишь, кто ты есть, – усмехнулся Йоритомо. – Жалкая девчонка. И больше ничего. Ни-че-го.
Вокруг них собралась толпа людей с выпученными от удивления глазами. Маленький мальчик в праздничной уваги с ярко-красным воздушным шаром узнал Юкико и с криком указал на нее пальцем.
– Араши-но-ко!
Этот крик эхом пролетел над Рыночной площадью. Его подхватила дюжина голосов дальше по улице, и ее имя понеслось по воздуху, словно рябь по стоячей воде. Юкико слышала, как звенят по булыжнику тяжелые шаги, взглянула на Причальные шпили. По Дворцовому пути к ним уже неслись солдаты: железные самураи и бусимены, с копьями нагината и чейн-катанами наготове, с боевым кличем на устах. Их было много. Слишком много. Даже для Буруу.
Они будут здесь через несколько минут.
Она снова повернулась к Йоритомо. Мокрые от пота пальцы скользили по рукояти танто, дамасская сталь тускло блестела в приглушенном свете солнца. Она погружала клинок в плоть о́ни до самой кости, омыла его кровью демонов из самого глубокого ада. Но сейчас нож казался таким крошечным в ее руках; хрупкий кусок металла, слишком короткий, слишком маленький.
Он слишком далеко – не достать.
ПОДОЖДИ МЕНЯ.
Йоритомо проследил за ее взглядом, обращенным к Дворцовому пути, и улыбнулся приближению своих людей. Игра была окончена. Девчонка рискнула, рискнула всем, поставив на эту схватку – последний гамбит. Но король все же выстоял.
Мат.
– Твой отец мертв, – он лениво улыбнулся, и на его лице появилась кровожадная ухмылка. – И он, и его шлюха, и этот придурок-громила Фушичо. Все они сдохли в тюремном подземелье. Мои люди порубили их на куски. Мне жаль, что они сдохли. Они заслуживали пыток. Но у меня есть ты, и ты ответишь за всех.
Сердце Юкико оборвалось. На глаза навернулись горькие слезы. Ее отец. Акихито и Касуми. Все было напрасно. Мысль, что она больше никогда не увидит их, заполнила ее сознание. Страдание и ярость были настолько сильны, что она едва могла вздохнуть.
Он отнял у меня все – больше ничего не осталось!
Оглянувшись на приближающихся охранников, она вспомнила маленькую бамбуковую долину, где она выросла: рядом, у огня, сидели отец и мать, а у их ног лежали они с братом и старый Буруу. Промелькнуло лето и с наступлением зимы все начало рассыпаться. И вслед за этим образом в ее сознании ярко вспыхнула другая искра, осветив тьму отчаяния, вспыхнув гневом невосполнимых потерь. Она вспомнила волка, холодный зимний снег, Сатору и старого Буруу рядом. Она вспомнила свой гнев, когда погибла собака, вспомнила, как она, через кеннинг, направила удар на волка и убила его своей ненавистью. Она вспомнила, как умирал Сатору, как внутри у нее все взорвалось от боли, когда он умер от яда.
Он слишком далеко – не достать.
Она взглянула на Йоритомо.
Но мне и не надо его касаться, чтобы уничтожить.
Она мысленно потянулась к нему, напрягаясь до предела, но не двигаясь с места. В ушах звенели слова отца.
Это то, ради чего стоит принести жертву. Это и есть самое важное.
НЕТ. ПОДОЖДИ МЕНЯ.
В висках у нее запульсировало, глаза сузились, превратившись в узкие щелки.
Я УЖЕ ИДУ.
Бусимены были уже рядом. Арбалеты, дротики, железомёты. Нагинаты и нагамаки. Буруу не справится.
Их слишком много.
ПОДОЖДИ МЕНЯ!
Помоги мне, Буруу.
ПОДОЖДИ!
– Сейчас я убью тебя, маленькая девочка, – усмехнулся Йоритомо. – Как я убил твою шлюху-мать.
Юкико посмотрела на мальчика с воздушным шариком. В его глазах ярко сияли и страх, и благоговение.
– Вы не знаете, на что способны маленькие девочки, – ответила она.
Йоритомо нахлурился, когда у него из носа закапала кровь. Ярко-красная, соленая, она стекала к губам и смешивалась с потом. Она почувствовала форму его тела, его тепло, мысленно потянулась к нему рукой и нанесла сильный удар кулаком прямо в голову. Она слышала голос, который звал ее по имени.
Вот он. Наш шанс. Помоги мне, брат.
– Что ты…
Йоритомо дернулся, застыл с выпученными глазами и открытым ртом и застонал. Боль разливалась от основания черепа и тянула свои кровавые пальцы по его мышцам и сосудам.
Его разум был скользким, чужим, совсем не похожим на разум зверя. Юкико почувствовала, как он вывернулся – ее ярости не хватило, чтобы удержать его в руках, и он змеей проскользнул между пальцев. А затем она почувствовала, что рядом с ней, внутри нее, есть кто-то еще, чей гнев переплетался с ее собственным. Знакомое тепло, сила, которая поднимала ее высоко над землей и несла на плечах, и весь мир был у ее ног. Вместе они сжались, как пружина, объединив ненависть, ярость, слившись в одно целое, покачиваясь из стороны в сторону, и серая масса наполняла силой их объятья.
