Солнце пробивалось сквозь высокие белые облака и низкий серый туман, но все же умудрялось освещать все вокруг ярким светом.
Только в Шотландском нагорье.
– Доброе утро, Мердок. – Фара, зевнув, заморгала, смахивая с глаз пелену сна. – Который час?
– Я дал тебе поспать как можно дольше, детка, но Блэкв… Всемогущий господь, этот болван связал тебя?
Удивившись, Фара пошевелила одной рукой и только сейчас заметила, что ее левая рука все еще находится у нее за головой, привязанная к изголовью куском пледа. Должно быть, она была так вымотана прошедшей ночью, что заснула, не успев отвязаться.
Фара подняла глаза на руку, потерявшую с тех пор всякую чувствительность и безвольно лежавшую у изголовья кровати. Рука по-прежнему была завернута в кусок выцветшей ткани, сотканной из черной, голубой и золотой пряжи.
«Напоминание о том, что нас связывает», – подумалось ей. Интерпретация слов ее мужа теперь стала пугающе буквальной, а не фигуральной.
Мердок бросился к ней, напоминая, что она уснула совершенно голая. Натянув одеяло до шеи, Фара позволила ему развязать узел.
– Неудивительно, что утром он умчался отсюда с такой скоростью, будто сам дьявол гнался за ним. Знал ведь, что мы все набросимся на него и сдерем тупым ножом кожу с его костей, если узнаем, что он так с тобой обошелся. Да еще в первую брачную ночь! Плевать я хотел на то, что он Дориан, черт бы его побрал, Блэквелл, и как только я его увижу, я…
– Все в порядке, Мердок, – успокоила его Фара, проверяя свои онемевшие пальцы и вздрагивая, когда после освобождения от пут кровь хлынула в руку, покалывая ее маленькими огненными иголочками. – Это надо было сделать, чтобы… Видите ли, в какое-то мгновение я потянулась к нему и… – Фара закрыла глаза, чувствуя, как горячий румянец заливает ее щеки. Когда она снова открыла их, Мердок посмотрел на нее с сожалением, к которому примешивалось понимание, и осторожно вернул ей плед.
– Но он не сделал тебе больно, не так ли?
Фара покачала головой, садясь и осмотрев небольшие синяки вокруг запястий и чувствуя боль в мышцах, о существовании которых она раньше даже не знала.
– Я бы скорее сказала, что прошлая ночь была более тяжелой для него, чем для меня.
– Ага, – согласно кивнул Мердок. – Могу себе представить. Но это на него совсем не похоже…
Губы Фары сложились в сардоническую усмешку.
– А я должна была догадаться, что это как раз очень на него похоже, – заметила она.
– Нет, когда дело касается тебя, – настаивал Мердок.
– Что вы имеете в виду?
Крупный шотландец отвел глаза и, отвернувшись от Фары, поднял знакомое кружевное белье с того места, где оно висело, и положил его в изножье кровати рядом с шелковым платьем-полонез, в котором она была в ночь похищения.
– Я только хотел сказать, что ты – Фея Дугана. Он должен был быть нежен и очень заботлив с тобой.
Воспоминания о минувшей ночи живо нахлынули на нее. Дориан не был нежным, по сути, хотя…
– Он был… осторожен, – призналась Фара. – И вам ни к чему сердиться на него. Как видите, я в порядке. – Она улыбнулась Мердоку, слегка удивляясь тому, что улыбка вышла искренней. Пока до нее не дошел смысл слов, ранее сказанных Мердоком: – Так вы хотите сказать, что мистер Блэквелл, то есть… мой муж утром уехал?
Мердок отвернулся, чтобы разжечь огонь в камине и дать ей возможность уединиться.
– Ага! Ему надо обеспечить наше возвращение в Лондон поздним вечерним поездом, – сообщил он.
– В Лондон? Так скоро? – Фара подумала, что неплохо бы им выделить хоть несколько дней на привыкание к семейной жизни. А еще, быть может, устроить несколько таких же ночей, как минувшая, чтобы узнать, какие еще удовольствия можно получать на брачном ложе.
– В туалетной комнате для тебя приготовлена ванна. – Мердок пошевелил угли кочергой, чтобы огонь разгорелся быстрее. – И я бы посоветовал тебе поторопиться. Не хотел бы я оказаться тем, кто сообщит Блэквеллу, что мы сорвали его планы, так сказать. – Он усмехнулся.
«Ну конечно», – подумала Фара, осторожно вставая на дрожащие ноги и протягивая руку к шелковому халату, лежащему рядом с кроватью. Теперь, взяв ее в жены, Блэквелл будет очень торопиться получить титул Нортуоков.
А для этого надо притащить ее назад в Лондон и выставить напоказ перед мерзавцем, который когда-то пожелал получить ее в жены, а теперь просто хотел убрать с дороги.
Убив ее, если понадобится.
Фара прикусила губу, спрашивая себя уже не в первый раз, действительно ли Дориан Блэквелл с такой же одержимостью держит свои обещания, как утверждает? После того, как она дала ему все, что он хотел, будет ли ее жизнь значить для него хоть что-нибудь? Действительно ли он был меньшим негодяем, чем Уоррингтон? Чье слово у нее было, не считая слов живущих в замке каторжников и преступников, что ее новобрачный муж и Дуган Маккензи действительно были так близки, как он утверждал?
Фара зажала рот рукой, наблюдая за неторопливыми движениями Мердока. Она так быстро им поверила. Так отчаянно нуждалась в связи со своим прошлым, с мальчиком, которого у нее забрали, что с готовностью приняла все, что они говорили. Она уже даже начала привязываться… Что если она совершила огромную ошибку, став женой Черного Сердца из Бен-Мора?
О чем она только думала?
Терзаясь сомнениями, испытывая боль в мышцах, Фара посмотрела на кровать, вспоминая благоговение на лице мужа, дикую одержимость его прикосновений, вожделенное наслаждение, смешанное с трепетом и изумлением.
Так притворяться нельзя. Или можно? Во всяком случае, она не смогла бы. Нет, произошедшее прошлой ночью было реальным. Настолько реальным, что он отступил. От нее.
Бо́льшую часть последних десяти лет Фара провела среди преступников и лжецов. И, опираясь на собственное суждение, она поверила, что Блэквелл говорил ей правду, обещая обеспечить ее безопасность.
Боже, Фара очень надеялась на это, потому что как бы она ни любила Дугана Маккензи, как бы ни скучала по нему, но присоединиться к нему в могиле она еще не была готова.
Поезд из Глазго в Лондон дал последний предупреждающий свисток. Теплый поток пара, сговорившись с туманом, скрывал окружающее от поздних пассажиров. Лакей повернул изящную задвижку и протянул Фаре руку, чтобы помочь ей подняться в личный вагон Дориана Блэквелла.
– Мы уложили багаж мистера Блэквелла, но я не вижу вашего багажа. Может, задержать поезд, пока мы не принесем все необходимое? – Широко раскрытые карие глаза молодого лакея хорошо сочетались с россыпью веснушек на его лице, когда он удерживал ее на ступеньке.
Только ради такого человека, как Черное Сердце из Бен-Мора, могли изменить расписание всех поездов. «А теперь, – предположила Фара, – и для его жены тоже».
