Не многим лучше ситуация складывалась и на территории оккупированной Литвы, где в годы оккупации были убиты 200 тыс. евреев, т. е. 97 % их предвоенной численности. Эти убийства совершались преимущественно литовскими коллаборационистами, причем нередко соучастие в преступлениях мотивировалось экономическими причинами. Как в дневниках подметил местный житель К. Сакович: «Для немцев 300 евреев — это 300 врагов человечества, для литовцев же это — 300 пар обуви, белья и т. п.»
[37]. В 2017 г. книга литовского общественного деятеля Р. Ванагайте «Свои» вызвала в стране широкий резонанс, т. к. ее цель состояла в том, чтобы показать роль именно литовских националистов (в том числе и чествуемых сегодня как национальных героев) в политике уничтожения
[38].
Эта проблема актуальна и для других территорий бывшего СССР. Так, российский историк Л. Симкин приводит следующие отрывки из уголовного дела, которое рассматривалось военно-полевым судом 8-го гвардейского танкового корпуса в январе 1944 г. в отношении ряда советских коллаборационистов. В частности, речь идет о Е.Г. Устинове, 1905 г.р., выходце из семьи крестьян-середняков, маляре, который в конце сентября 1941 г. активно помогал немцам выявлять и расправляться с теми евреями, которые пытались избежать гибели в Бабьем Яру: «Вечером я нес ведро вина к себе на квартиру… По пути я услышал шум в садике и вернул туда. Подойдя ближе, я увидел, что люди закапывают пойманных евреев. Увидев это, я оставил ведро с вином своему сыну Николаю, а сам сбегал за лопатой и стал помогать закапывать. Всего мы закопали 6–7 человек, некоторые из них были еще живы»
[39].
Другая страница истории Холокоста, которая стала раскрываться сравнительно недавно, это судьбы евреев-солдат и офицеров Красной Армии, оказавшихся в германском плену. Это особая категория жертв национал-социализма, испытывавших на себе преследования, направленные как против евреев, так и против красноармейцев. Как пишет П.М. Полян: «В немецкий плен в годы войны попало в общей сложности 200 000 военнослужащих-евреев из различных стран. Но только военнопленных из СССР (как и Польши) Германия вывела из-под защиты международного права. После 22 июня 1941 г. немецкая политика по отношению к евреям-военнопленным и её нормативная база претерпели качественное изменение. Она проводилась в контексте сплошного выявления и последующей тотальной ликвидации всего еврейского населения. Хронологически первыми жертвами расстрелов среди пленных красноармейцев стали комиссары и евреи. Так, политкомиссар Зарин из 178-го строительного батальона, взятый в плен 22.6.1941 123-й пехотной дивизией вермахта, в тот же день был расстрелян в 20.35. Подчеркнем, что непосредственными убийцами были военнослужащие регулярной немецкой армии»
[40].
Нужно понимать, что «Приказ о комиссарах» предписывал убийство именно представителей политического руководства армии: «схваченных в бою или при сопротивлении, их следует, как правило, уничтожать на месте, применяя для этого оружие». Однако «на местах» командиры частей и подразделений могли вольно и достаточно трактовать этот приказ, ведь согласно официальной пропаганде евреи и коммунисты отождествлялись. А потому на практике мы сталкиваемся с убийством простых евреев-военнопленных. Однако 17 июля 1941 г. Р. Гейдрих (глава РХСА) выпустил «Боевой приказ», согласно которому уже все евреи должны были быть ликвидированы.
Известны случаи несогласия высших офицеров с приказом о комиссарах, однако это не привело к его отмене. Только в июле 1942 г. наметились изменения, когда только за сам факт принадлежности к политическому руководству армией перестали расстреливать, однако это никак не относилось к разоблаченным евреям. Специально отметим, что на практике при захвате пленных непосредственно командир части или подразделения мог принимать решение о расстреле, не вовлекая в это военно-судебные органы вермахта. Порою за евреев принимали и представителей других этнических групп, которые также могли подвергаться расстрелам на месте. Известен случай с Яковом Джугашвили, сыном Сталина, который чуть ли не был убит как еврей. Потому нормативную базу стоит отличать от того, что реально происходило на фронте. Негласным образом на первом этапе войны руководство поощряло не только сокращение «еврейского населения», но и общего количества военнопленных. Здесь нужно говорить не столько о расстрелах как таковых, сколько о создании тех условий, которые способствовали гибели. Ссылки на обстоятельства военного времени и на якобы невозможность обеспечить сохранение жизни большому количеству пленных использовалась нацистами как самооправдание.
Число военнопленных-евреев в германском плену варьируется, по разным оценкам, от 60 до 85 тыс. человек (около 94 % из них погибли). То, что А.А. Печерский и его товарищи, А.М. Вайспапир, С.М. Розенфельд и другие, оставались живы в течение двух лет пребывания в плену объясняется прежде всего тем, что поначалу им удавалось скрывать еврейское происхождение, а потом они были сконцентрированы в Трудовом лагере СС. Их все равно планировали уничтожить, для чего и отправили в Собибор в сентябре 1943 г. Кроме того, крепкое здоровье, помощь товарищей по плену помогли выжить. Все это как раз отражено в воспоминаниях, публикуемых ниже.
Военнопленные евреи стались скрыть этническую принадлежность, при опросах они «меняли» и фамилию, и имя, и отчество (вплоть до места рождения). Порою подобным образом удавалось спасать жизнь. Но в дальнейшем им приходилось жить в страхе разоблачения. Как правило, этим занимались их «товарищи» по плену, которые во имя отдельных материальных благ (от папирос до получения вещей выдаваемого) обрекали людей на верную смерть. Впрочем, и сами нацисты проводили медицинские осмотры в бараках или в строю, обращая внимание как на обрезание, так и на другие «еврейские признаки» (например, таковым считалась картавость). Однако и здесь сохранялась надежда на выживание, если удавалось доказать, например, что обрезание было сделано ввиду медицинских показаний. Некоторые вспоминали, что этот же обряд есть и у мусульман. Однако большинство военнопленных-евреев были спасены сочувствующими людьми, т. е. теми, кого в Израиле назовут Праведниками народов мира. Как и остальные советские военнопленные, военнопленные-евреи не получали от Германии или Австрии компенсаций плоть до 2003 г.
Касаясь вопроса сопротивления евреев, не только из числа военнопленных, следует сказать, что стереотип «шли безропотно на бойню» оказался одновременно столь же вреден, сколько и живуч. В первые 3–4 десятилетия изучение и осмысление истории Холокоста, особенно в Израиле, приоритетным считало сбор фактов о конкретных местах трагедий, создание мемориалов памяти погибших (Яд-Вашем), поиск имен спасителей. Евреи Европы выступали прежде всего в качестве жертвы, а в отношении СССР тем более это было объяснимо, потому что большинство погибших здесь составляли женщины, старики, дети (взрослые мужчины в основном были на фронте). Участие конкретных евреев, граждан разных стран в борьбе как бы «растворялось» в огромном массиве антинацистского Сопротивления. Изучение самостоятельного сопротивления евреев нацизму в разных его проявлениях началось довольно поздно, к сожалению. И не получило пока такого мемориального статуса и значения в Европе, США и даже Израиле, как память о жертвах.
