В октябре месяце 1943 года принимал активное участие в физическом уничтожении граждан еврейской национальности в Сабибурском лагере смерти.
3. Похилинский Владимир, 1925 рождения, уроженец с. Плавницы, Холмского повиту, Люблинского воеводства (Польша), беспартийный. Летом 1943 года поступил и впоследствии окончил специальную школу вахманов (охранников) в Травниковском учебном лагере СС. Дал подписку о добровольной службе в карательных отрядах СС. Осенью 1943 г. принимал участие в массовом уничтожении граждан еврейской национальности в Сабибурском лагере смерти, расположенного около м. Сабибур (Польша).
4. Кушелюк Петр, 1925 г. рождения, уроженец с. Плавницы, Холмского повиту, Люблинского воеводства (Польша), украинец, б/п, летом 1942 г. поступил и впоследствии окончил специальную школу вахманов (охранников) при учебном лагере СС м. Травники (Польша). Дал подписку о добровольной службе в карательных отрядах СС. Нес охрану заключенных граждан еврейской национальности в Травниковском и Сабибурском лагерях смерти. Осенью 1943 г. принимал участие в массовом уничтожении граждан еврейской национальности в Сабибурском лагере смерти.
<…>
Учитывая, что вышеперечисленные лица являются переселенцами из Польши в СССР и направлены в различные области Украины, просим принять меры розыска и установления их родственных и иных связей.
О результатах розыска просим сообщить.
Начальник Управления МГБ Волын. Обл.
Полковник Матвеев.
Начальник 4 отдела УМГБ Волын. Обл.
Подполковник Давыдов».
[232]
Существенно дополнил сведения о происходившем в Собиборе арестованный 1 июня 1961 г. Яков Карплюк, служивший в лагерях смерти Собибор, Треблинка и концлагере Штутгоф. В июне 1942 г. он из учебного лагеря Травники в составе группы вахманов прибыл для продолжения службы в Собибор. На допросах 11 и 25 августа 1961 г., Карплюк подробно рассказал о службе вахманов в Собиборе. Он показал, что «немцы, цугвахманы и ротенвахманы были вооружены пистолетами, которые они носили в кобурах на ремне. Помню, что у Беккера был большой пистолет в деревянной кобуре»
[233]. (Маузер. — А.Ш.) Остальные вахманы были вооружены пятизарядными винтовками.
По словам Карплюка, был установлен следующий порядок несения службы каждым взводом вахманов: раз в три дня взвод назначался на сутки в караул. В его обязанности входила наружная охрана лагеря. Начальник караула цугвахман распределял вахманов взвода посменно на посты на вышках. Каждая смена находилась на посту по 2 или 4 часа. Кроме того, в ночное время из караульного взвода назначались дополнительные часовые, дежурившие между вышками. Задача часовых состояла в том, чтобы «никто из завезенных в лагерь для уничтожения евреев не бежал из лагеря. В случае попытки кого-либо проникнуть через ограждения из колючей проволоки за территорию лагеря, нам были даны указания открывать по ним огонь»
[234].
После суточного дежурства взвод один день отдыхал, а затем на третьи сутки дежурил по лагерю: охранял евреев-смертников из рабочих команд.
Когда в лагерь прибывал эшелон с обреченными на смерть, командиры взводов, не назначенных в караул, собирали всех свободных от дежурства вахманов и выставляли их вокруг вагонов, вдоль прохода из колючей проволоки от раздевалок к «бане» — душегубке, к самим раздевалкам и душегубке. Вахманы должны были предотвращать возможные побеги привезенных евреев, способствовать быстрому загону в раздевалки и особенно в душегубку для непосредственного уничтожения.
Одновременно командиры взводов назначали вахманов на дежурство в «лазарет». В обязанности этих вахманов входило «расстреливать доставляемых туда из вагонов больных и престарелых людей» не способных самостоятельно дойти до душегубки. Чтобы эти люди не замедляли продвижение к «бане», их расстреливали отдельно в самом начале подготовки к процессу уничтожения. Вахманы, стоявшие цепочкой с внешней стороны прохода, вместо оружия имели при себе плетки и палки, которыми они избивали людей, когда те начинали догадываться о своей участи и не хотели сами заходить в душегубку
[235].
Большинство найденных и арестованных убийц под давлением неопровержимых улик вынужденно признавали свою вину и нехотя рассказывали о преступлениях, совершенных ими и их товарищами. Однако были и те, кто не признавали своей вины, изыскивали малейшую возможность скрыть свое прошлое, путем признания службы в немецкой армии, даже в СС, охранником в концлагерях, но они категорически отрицали службу в лагерях смерти, участие в издевательствах и расстрелах.
Именно так вел себя на допросе 20 октября 1961 г. в Киеве Эммануил Шульц из Брянска (по матери — русский, по отцу — немец) — травниковец, за хорошую службу получил звание цугвахман, служил в лагерях смерти Собибор и Треблинка. На вопрос следователя по особо важным делам подполковника Лысенко «Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?» Шульц отвечает: «В предъявленном мне обвинении я признаю себя виновным полностью за исключением применения мною физического насилия над людьми в процессе их уничтожения, а также отрицаю то, что я руководил действиями вахманов в процессе уничтожения людей в лагерях смерти Собибор и Треблинка. <…> Принимал участие в выгрузке людей, сопровождении их в газкамеры, но в камеры людей не заталкивал. <…> я людей не избивал, а воздействовал на них криком и угрозами. Физического насилия к людям не применял, но кричать и ругаться мне приходилось. Командовать вахманами в процессе уничтожения мне не приходилось»
[236]. Вместе с тем Шульц сам подчеркивает: «Когда я попал в Собиборский лагерь смерти, я, увидев, что там делается, понял, что немцы звери»
[237].
За хорошую службу вахманы поощрялись. Наиболее исполнительные и отличившиеся вахманы из разных лагерей в качестве поощрения были отправлены в специальную ознакомительную поездку по Германии. Как показал на допросе Э. Шульц, во время его службы в Треблинке унтершарфюрер СС Вилли Метциг, с ним Шульц служил еще в Собиборе, «спросил меня, хочу ли я поехать на экскурсию. Я согласился. Летом 1943 г. меня в числе группы из десяти человек направили на экскурсию в Германию, ездили немцы уроженцы из Советского Союза
[238] <…> Поехали автобусом через Варшаву в Берлин и рассматривали там достопримечательности. <…> пробыли около месяца. Нам показывали, вернее мы ездили, в Берлин, Дрезден, Штутгарт и другие, также мы посещали сельскохозяйственные места. Я был на экскурсии целый месяц»
[239].
