Вернувшись, она увидела, что девочка о чем-то говорит с Элисон – уже не односложно, но тихо, монотонно и не поднимая глаз. Лира попыталась понять, о чем речь, но разобрала только отдельные слова. Должно быть, Айша говорила на каком-то диалекте, отличавшемся от классического арабского, который преподавали в Иордан-колледже. Или, может быть, Лира и впрямь училась из рук вон плохо.
Она протянула девочке пряник; Айша на миг подняла глаза, взяла угощение и тут же снова потупилась. Лира поняла, что малышка ей больше не доверяет. Теперь она боится, и это вполне естественное человеческое чувство – страх перед калекой, лишенной деймона.
– Мне надо умыться, – сказала она Элисон, не замечая, что та увидела и выказанный девочкой страх, и то, как Лиру это опечалило.
Вернувшись и надеясь, что выглядит теперь посвежее, Лира спросила:
– Где мы? Что это за место?
– Какой-то греческий остров. Не знаю точно какой. Наверняка беженцев высадят тут. Не думаю, что греки откажут им в разрешении на въезд. Со временем их перевезут на материк, и там они как-нибудь устроятся.
– А с ней что будет?
– Я договорилась с одной женщиной, она за ней присмотрит. Мы уже и так сделали все, что могли. Понимаешь, Лира? Иногда приходится смириться и признать, что другие люди могут сделать больше.
Айша уже дожевывала пряник, все так же глядя в пол. Лира хотела было погладить ее по голове, но удержалась, подумав, что девочка может испугаться.
Паром остановился у причала, и матросы швартовали его у носа и кормы. Загремели цепи, опустился трап, а на пристани уже собирался народ – местные торопились узнать, по какому делу прибыло такое большое судно.
Стоя у перил и наблюдая за происходящим, Лира погрузилась в подобие транса. Наверное, она не выспалась, а может, это был просто упадок сил, – но, так или иначе, она мало-помалу уплывала в какой-то лабиринт фантазий и раздумий. И все ее мысли были о деймонах.
Тот миг, когда деймон-мышонок прижался к ней посреди ночи, – неужели ей это не приснилось? Нет, точно нет. Но почему он это сделал? Лира была твердо уверена, что это было наяву, но смысл произошедшего оставался загадкой (как это вообще часто случалось в последнее время).
Может, и нет никакого смысла. Наверняка именно так сказал бы Саймон Талбот. Одна мысль об этом вызвала отвращение, и Лира поспешно ее отбросила. Тогда, в тот момент, ей подумалось, что бедного маленького деймона привлекло ее тепло, ее надежность – ведь она была взрослой! – и то, что она заботится об Айше и пытается ее утешить. Но теперь до нее дошло, что можно истолковать его поступок и по-другому. Может, этот маленький деймон почувствовал, что Лира несчастна и одинока, и сам решил утешить ее, как мог. И у него получилось.
Эта мысль потрясла ее до глубины души. И Лира почувствовала, что это правда. Ей захотелось поблагодарить деймона, но, обернувшись и посмотрев на Айшу еще раз, она поняла, что ничего не выйдет: они не поймут друг друга, не найдут общего языка. То мгновение близости было не началом чего-то большего, а точкой, за которой уже ничего не следовало ждать.
– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила она Элисон, когда та поднялась и поставила девочку на ноги.
– Я тоже сойду здесь. Прослежу, чтобы о них позаботились. Правда, никаких полномочий у меня нет… Все, что я умею, это командовать людьми. Но, похоже, у меня получается. Подожду следующего судна – вряд ли капитан захочет потерять еще больше времени. А ты оставайся и плыви дальше. И возьми себя в руки. Ты должна разыскать своего деймона. Это для тебя самое важное, понимаешь? Если поедешь через Алеппо, обязательно загляни к отцу Джозефу из английской школы. Найти его несложно, и он очень хороший человек. Ну, прощай, моя милая.
Она поцеловала Лиру в щеку и повела Айшу прочь. Девочка даже не оглянулась. Ее деймон превратился в какую-то птичку – раньше Лира таких не видела, – и, скорее всего, уже забыл, что случилось ночью. Но Лира знала, что сама она этого никогда не забудет.
Она снова уселась в кресло, закрыла глаза. Эгейское утро было теплым, ее быстро сморило, и она погрузилась в сон.
Глава 24. Базар
Малкольм и Мерзад Каримов провели ночь в сухой пещере и проснулись теплым солнечным утром. Оставаясь под покровом леса, они смогли пересечь границу незамеченными. С заросшей тропинки выше по склону они увидели длинные вереницы машин по обе стороны от пропускного пункта и с облегчением переглянулись. Дальше путешествие пошло как по маслу. Малкольм купил Каримову билет до Константинополя, куда они и прибыли через два дня после убийства патриарха.
Город утопал в лихорадочном страхе. Их дорожные документы успели проверить трижды, прежде чем выпустить с вокзала. Легенду Малкольма (английский ученый приехал работать с историческими источниками в местных библиотеках) изучили со всех сторон, только что наизнанку не вывернули. Легенда выдержала – в конце концов, это было правдой, а все детали (контакты, спонсоры, принимающая сторона) тщательно проверили еще до его отъезда из Лондона. Впрочем, это не помешало солдатам вести себя на редкость враждебно и подозрительно.
Малкольм попрощался с Каримовым, с которым они за это время сдружились. Таджик рассказал ему все, что знал про Ташбулак и научную работу, которая там велась, про пустыню Карамакан, про «Джахана и Рухсану», длинные куски из которой он знал наизусть. Здесь, в Константинополе, его ждали дела, а потом он собирался присоединиться к каравану, идущему по Шелковому пути.
– Благодарю за компанию, Малкольм, – сказал он на прощание, уже выйдя с вокзала и обмениваясь с англичанином крепким рукопожатием. – И за дружбу. Да сохранит вас Господь на этом пути.
– Надеюсь, он и для вас сделает то же, друг мой, – отвечал Малкольм. – Доброй дороги.
Найдя недорогой отель, Малкольм решил нанести визит старому знакомому – инспектору турецкой полиции и неофициальному другу «Оукли-стрит», но по пути в участок вдруг понял, что за ним следят.
Засечь молодого человека, севшего ему на хвост, оказалось нетрудно: витрин и стеклянных дверей в конторах и банках оказалось предостаточно. Единственный способ вести успешную слежку, оставаясь незамеченным, вообще-то довольно прост: нужна команда из трех человек, опытных и хорошо тренированных. Его преследователь, на свое несчастье, был один, поэтому ему пришлось все время держаться поблизости. Даже не глядя в упор, Малкольм получил массу возможностей хорошенько его изучить. Темные волосы, приятной наружности, стройный – все это хорошо было видно в окружавших их на каждом шагу зеркальных поверхностях. Это, а также внезапные порывистые движения и остановки. На турка молодой человек похож не был. Возможно, итальянец?.. Да хоть англичанин, такое тоже возможно. Зеленая рубашка, темные брюки, светлый льняной пиджак. Деймон – некрупный ястреб. Из странных деталей – лицо все в синяках, на переносице пластырь.
Малкольм постепенно смещался в сторону многолюдных улиц, где его преследователю придется подойти поближе. Интересно, юноша знает город? Похоже, что нет. Они сейчас были в двух шагах от большого базара, и Малкольм собирался заманить его в лабиринты торговых рядов, где тому придется еще больше сократить расстояние.
