– Из тех, кого покинули деймоны.
– Я понятия не имела… – начала было Лира, но тут светофор переключился, и Кубичек быстро зашагал через дорогу, так что ей пришлось замолчать, пока они не добрались до противоположного тротуара.
– Еще недавно я и понятия не имела, что такое может случиться с кем угодно. С кем-то, кроме меня.
– Вам одиноко?
– Очень. Мы умели разделяться, но хранили это в секрете, пока могли. А в последние месяцы… Даже не знаю, как описать. Я вас вообще-то совсем не знаю…
– В Праге есть несколько таких, как мы. Немного. Мы знакомимся случайно или услышав друг о друге от тех, кто нас не боится. У нас есть друзья, хоть их совсем немного. Есть и другие способы узнавать о подобных нам. Это, если угодно, что-то вроде тайного общества. Я могу дать вам имена и адреса наших знакомых, которые живут там, куда вы собираетесь. Они поймут и помогут, если потребуется помощь. Нам лучше отойти от этих фонарей…
Лира кивнула и молча пошла рядом, удивляясь тому, что услышала.
– Я даже не догадывалась, – повторила она. – Понятия не имела, что можно жить без деймона. Думала, люди сразу заметят и возненавидят меня. Ну, с некоторыми так и вышло.
– Мы все через это прошли.
– А когда ушел ваш деймон? Об этом вообще можно спрашивать? Понимаете, я так мало знаю…
– О, между собой мы говорим совершенно открыто. Должен сразу сказать, прежде чем она ушла, мы уже знали, что можем разделяться.
Он вопросительно посмотрел на Лиру, и она кивнула.
– Думаю, это совершенно обычное дело для таких, как мы, – продолжал Кубичек. – Внезапная опасность… неотложная потребность… какая-нибудь важная причина – и вы разделяетесь в первый раз. Мучительно, но выжить можно. Дальше уже легче. Мы с моим деймоном обнаружили, что не сходимся во мнении по поводу слишком многих вещей. И в целом несчастны вместе.
– Понимаю…
– В один прекрасный день она, наверное, решила, что мы будем не так несчастны, если расстанемся совсем. В отношении себя она, возможно, была права. И она ушла. Возможно, у деймонов есть свое тайное общество, как у нас. Возможно, они помогают друг другу, как мы. Наблюдают за нами… Или, наоборот, совершенно о нас забыли. Как бы там ни было, мы продолжаем жить. Ведем себя тихо, стараемся не привлекать внимания… Никому не причиняем вреда.
– А вы не пытались ее найти?
– Всякий раз, открывая глаза, я надеюсь, что увижу ее. Я обошел все улицы и переулки в этом городе, обыскал все сады и парки, заглянул в каждую церковь и в каждое кафе… Мы все это делаем, все с этого начинаем. Я ужасно боюсь, что увижу ее с человеком, который… будет мной. С моим двойником. Но пока не увидел. Однако я искал вас не для того, чтобы рассказывать о себе. Несколько дне назад случилось кое-что еще. В наш город прибыл человек… Он пришел прямо ко мне домой. Я бы описал его вам, но не в силах подобрать слов ни на чешском, ни на английском, ни даже на латыни… Это самая странная личность, какую я когда-либо видел. И он в ужасном положении. Он знает о вас и говорит, что вы можете ему помочь. Я согласился пригласить вас с ним встретиться и выслушать, что он хочет вам сказать.
– Он сказал, что я… Но откуда он вообще обо мне знает?
А она-то думала, что сможет проехать через всю Европу и Азию незамеченной…
– Этого я не знаю. В нем вообще много загадочного. Он тоже потерял своего деймона, но по-другому… Сложно описать, но вы сразу поймете, как только его увидите. Поймете – но не значит, поверите тому, что предстанет вашим глазам. Возможно, нам тут, в Праге, легче верить в такие вещи, чем жителям других мест. Тайный мир существует, у него свои страсти и заботы, и время от времени его дела просачиваются в наш, видимый мир. Возможно, в Праге завеса между мирами тоньше, чем в других местах… не знаю.
– Тайное содружество, – кивнула Лира.
– Правда? Не знал этого выражения.
– Если я смогу помочь, помогу. Но у меня тоже есть важное дело. Мне нужно на Восток.
Они шагали по направлению к Влтаве. По словам Кубичека, большинство путешественников приезжают в город и покидают его по реке, хотя железная дорога уже начала соперничать с ней в популярности. Сам он живет на другой стороне, в Малой Стране.
– Вы уже слышали про нашу Злату уличку?
– Нет. Что это такое?
– Улица, где, говорят, алхимики раньше делали золото. Очень близко от меня.
– Здесь до сих пор верят в алхимию?
– Нет. Образованные люди не верят. Они думают, что алхимики были глупцами, гонявшимися за… несуществующей целью?.. за несбыточной мечтой, да. Они не обращали на них внимания и, как следствие, не замечали, чем алхимики на самом деле занимаются.
Воспоминание вспыхнуло у нее в голове: Себастьян Мейкпис, оксфордский алхимик! Четыре года назад он сказал ей почти то же самое.
Впереди раскинулась река. Кубичек внимательно огляделся по сторонам и лишь затем ступил на мост – широкое и древнее сооружение, со статуями королей и святых вдоль парапета. На другой стороне сгрудились старые дома, между ними тянулись узкие улочки и кривые переулки. Высоко над ними возносился освещенный прожекторами замок на горе. Несмотря на стужу, на мосту было полно народу; свет лился из каждой магазинной витрины на берегу, из каждой таверны. Между статуями горели газовые фонари.
У схода на малостранской стороне моста находился причал, к которому в этот самый момент подошел колесный пароходик. На палубе толпились пассажиры, ожидая, когда спустят трап и можно будет сойти на берег. Судя по чемоданам, рюкзакам, перевязанным бечевкой коробкам, доверху нагруженным корзинам и хозяйственным сумкам, они совершали не увеселительный круиз – скорее уж, бежали от какой-то беды.
– Ваш странный незнакомец прибыл на таком судне? – спросила Лира.
– Да.
– Откуда плывут эти люди?
– С юга. В основном с Черного моря или из более дальних мест. Дальше пароходы идут на север, где Влтава впадает в Эльбу, а оттуда – в Гамбург и Северное море.
– Каждый корабль, который пристает здесь, перевозит пассажиров? Эти похожи на беженцев.
– Каждый день их все больше. Магистериум поощряет региональные отделения Церкви править своими территориями все более жесткой рукой. В Богемии пока что нет такого варварства, как в других местах. Беженцам еще предоставляют убежище. Но вечно так продолжаться не может. Вскоре и нам придется им отказывать.
Даже за время недолгой прогулки по городу Лира не раз видела людей, свернувшихся на крыльце дома или спящих на скамейке. Она подумала, что это нищие, и удивилась, что такому прекрасному городу нет дела до обездоленных. По трапу на пристань спускалась целая семья: старуха опиралась на палку, мать держала на руках ребенка и еще четверых вела за собой (никому из них не исполнилось еще и десяти лет). Каждый, надрываясь, тащил сумку, коробку или чемодан. Замыкали шествие старик и мальчик лет тринадцати, они несли свернутый матрас.
