И, в довершение всего прочего, моего отца.
До сих пор у меня создавалось впечатление, что Карен – дамочка довольно фривольная: тяготеет к сарказму и игривым приколам. Но к тому моменту, как я закончил свой рассказ, вид у нее был потрясенный и чертовски серьезный.
– Вот блин! – негромко произнесла она. – Никаких подробностей прессе пока не предоставили – только что на участке найдены какие-то человеческие останки. Я и подумать не могла, что это у вас…
– По-моему, сейчас они не расположены раскрывать свои карты. Из того, что я смог понять, они считают, что это останки мальчика по имени Тони Смит. Одной из жертв Фрэнка Картера.
– Бедные его родители! – Карен покачала головой. – Двадцать лет… Хотя могу предположить, что после такого долгого времени они должны были знать. Может, для них это даже какое-то облегчение, что все наконец закончилось…
Я припомнил слова своего отца.
– Каждый должен в конце концов попасть домой.
Карен смотрела куда-то в сторону. Казалось, что она хочет еще меня порасспросить, но по какой-то причине не уверена, следует ли это делать.
– Этот человек, которого они арестовали… – произнесла она.
– Норман Коллинз.
– Да, Норман Коллинз. А он-то откуда знал?
– Не знаю. Судя по всему, он всегда интересовался этим делом. – Я отпил кофе. – Мой отец вроде думает, что все это время он был сообщником Картера.
– И также убил Нила Спенсера?
– Не уверен.
– Надеюсь, что так… Ну, – тут же поправилась она, – в смысле, жутко так говорить, но, по крайней мере, это помогло им прижать мерзавца. Господи, если б вы не проснулись…
– Знаю. Даже думать не хочу об этом.
– Блин, какой кошмар!
Это было так – но, конечно же, нежелание думать об этом не означало, что я мог заставить себя прекратить.
– Я прочитал про него вчера вечером, – сказал я. – Про Картера, в смысле. Не особо приятное чтение, но, пожалуй, мне нужно было знать. Шептальщик. Некоторые подробности просто ужасны.
Карен кивнула.
– «Если дверь прикрыть забудешь, скоро шепот слышать будешь…» Я спросила у Адама, после того как вы про это упомянули. Это такой детский стишок. Он никогда не слышал про Картера, естественно, но, полагаю, изначально это про него. Передается из уст в уста.
– Предостережение насчет чего-то вроде Черной Руки или Подкроватного Монстра.
– Угу. Только самого настоящего.
Я подумал про стишок. Адам слышал его, не понимая, что он означает, и, может, тот уже распространился далеко за пределы Фезербэнка. Такого рода страшилки частенько ходят среди ребятишек, так что, наверное, кто-то из детей в старой школе Джейка повторял его, и вот так тот его и выучил.
Да, все должно быть примерно так, конечно же. Та маленькая девочка не могла его научить, поскольку она не настоящая.
Но это не объясняло бабочек. Или мальчика в полу.
Карен словно прочитала мои мысли.
– А что Джейк? Как он со всем этим справляется?
– Нормально, по-моему. – Я пожал плечами, хотя и несколько беспомощно. – Я не знаю. Мы с ним… нам иногда трудно говорить друг с другом. Он не самый простой ребенок.
– Такого не бывает, – сказала Карен.
– А я не самый простой из взрослых.
– То же самое. Хотя как насчет вас? Довольно странно, наверное, увидеть отца после столь долгого времени. У вас что, действительно все это время не было с ним никакого контакта?
– Абсолютно никакого. Моя мать ушла со мной, когда поняла, что с нее хватит. С тех пор я его не видел.
– Хватит?
– Пьянства, – сказал я. – Распускания рук…
Но тут же прикусил язык. Было проще объяснить это так, чем вдаваться в подробности, но правда заключалась в том, что, помимо той финальной ночи, я вообще-то не помню, чтобы отец когда-нибудь поднимал руку на нее или на меня. Пил – да, хотя на самом-то деле в то время я этого до конца не понимал; просто знал, что он постоянно был на что-то зол, что целыми днями где-то пропадал, что денег не хватало, что родители жестоко ссорились. И хорошо помню обиженное возмущение и горечь, которые он буквально излучал – висящее в воздухе чувство угрозы, словно что-то плохое могло произойти абсолютно в любой момент. Помню, что был испуган. Но настоящее рукоприкладство – это, пожалуй, преувеличение.
– Жаль это слышать, – сказала Карен.
Я опять пожал плечами, чувствуя себя окончательно неловко.
– Спасибо. Но да, действительно было странно увидеть его. Я помню отца, конечно, но он не такой, каким был. Теперь он не похож на пьянчугу. Все его манеры, похоже, совершенно переменились. Стал рассудительней, спокойней…
– Люди меняются.
– Да, согласен. И это хорошо, впрочем. Теперь мы оба совершенно разные люди. Я больше не ребенок. А он на самом-то деле мне не отец. Это вообще не имеет значения.
– Не убеждена, что верю вам.
– Ну, что есть, то есть.
– Наверное. – Карен допила кофе и принялась натягивать пальто. – Боюсь, что на этой печальной ноте я вынуждена вас покинуть.
– Надо идти и уставать в каком-то другом месте?
– Нет, я хорошо выспалась, не забыли?
– Верно. – Я бездумно закручивал ложечкой остатки кофе в своей чашке. Похоже, Карен не была расположена рассказывать мне, чем занимается, и мне пришло в голову, что я едва ли вообще хоть что-то про нее знаю. – Мы провели все это время, разговаривая только обо мне, вы заметили? По-моему, это нечестно.
– Потому что вы гораздо более интересный человек, чем я, особенно в данный момент. Наверное, это то, о чем вы можете написать в какой-нибудь своей книге.
– Может, и напишу.
– Ах да, простите… Я вас «погуглила». – На миг вид у нее стал смущенный. – Я хорошо умею искать. Только не говорите никому.
– Ваш секрет в полной безопасности.
– Рада это слышать. – Карен примолкла, словно хотела сказать что-то еще. Но потом помотала головой, явно передумав. – Еще увидимся?
– Обязательно. Берегите себя.
Когда она ушла, я доцедил последние капли кофе, гадая, что же она только что собиралась сказать. А также обдумывая тот факт, что она искала меня через «Гугл». К чему бы это?
И было ли что-то неправильное в том, что мне это на самом деле понравилось?
37
– Вы тут уже всё, лапочка?
Мужчина помотал головой, на миг не совсем понимая, где он и что у него спрашивают. А потом увидел улыбающуюся ему официантку, опустил взгляд на столик и понял, что давно допил свой кофе.
