– Я понимаю, что вы думаете о моем увлечении, – тихо проговорил Коллинз.
Аманда опять переключила внимание на него.
– И понимаю, что многие могут про них подумать. Но остается тот факт, что я очень уважаемый человек в своей области. И за долгие годы приобрел репутацию очень грамотного коллекционера.
Коллекционера.
В его устах это прозвучало совершенно безобидно – даже респектабельно, – но она сама видела, что представляет собой его коллекция. Какого рода человека может тянуть к материалу, за приобретением которого он провел столько лет? Аманда представила себе, как Коллинз и люди, подобные ему, словно крысы, снуют по темному подбрюшью Интернета. Заключают сделки, строят планы. Грызут провода общества. Когда теперь Коллинз поднял на нее взгляд, брезгливость, которую она испытывала, должно быть, совершенно ясно отразилась у нее на лице.
– Вообще-то это ничем не отличается от того, чем могут увлекаться другие люди, – произнес он оборонительным тоном. – Я давным-давно выяснил, что мое хобби рассматривается большинством как весьма своеобразное, а у некоторых и вовсе вызывает омерзение. Но за все эти годы я убедительно доказал свою надежность как делового партнера, что обеспечило мне доступ к более важным предметам, чем остальным.
– Вы – серьезный дилер?
– Серьезный дилер серьезных вещей. – Он облизал губы. – И, как и в любом другом таком деле, здесь есть и открытые торговые площадки, а есть и только для своих. Мой интерес к делу Шептальщика был хорошо известен как раз в последних. И вот несколько лет назад меня поставили в известность, что мне может открыться некий совершенно новый… опыт, скажем так. При том условии, что я буду готов хорошо заплатить, естественно.
– И в чем же заключался этот «опыт»?
Коллинз секунду смотрел на нее, а потом ответил, как будто это была самая естественная вещь во всем мире:
– Провести время с Тони Смитом, конечно же.
Секунда тишины.
– Каким образом? – спросила Аманда.
– Первым делом мне было велено посетить Виктора Тайлера в тюрьме. Все было организовано через Тайлера. Фрэнк Картер знал об этом, но у него не было интереса быть замешанным напрямую самому. Процедура заключалась в том, что Тайлер должен был подвергнуть проверке людей, приходящих к нему. К своему удовольствию, я легко прошел такую проверку. После перечисления средств супруге Тайлера я был направлен по одному известному адресу. – Коллинз скривился. – Меня не удивило, что меня послали к Джулиану Симпсону.
– По какой причине?
– Он был весьма нечистоплотный тип. Никакой личной гигиены. Ну, и тут не всё на месте. – Коллинз постучал себя по лбу. – Люди обычно потешались над ним, но вообще-то на самом деле все его побаивались. Этого дома тоже. Довольно странного вида место, вам не кажется? Помню, что дети подначивали друг друга залезть в сад. Фотографировались там, и все такое. Даже задолго до этого – когда я еще был ребенком – люди думали, что это местный дом ужасов.
Аманда опять бросила взгляд на Пита. Лицо его было непроницаемо, но она могла представить, о чем он сейчас думает. В то время имя Джулиана Симпсона никогда не всплывало в деле. Полиции ничего не было известно ни про этого человека, ни про его страшноватый дом. И это было вполне объяснимо. Люди вроде Симпсона есть в каждой густонаселенной местности, и их репутация среди юного поколения вовсе не обязательно основывается на чем-нибудь осязаемом – и простирается явно не до той степени, когда может чем-то насторожить взрослых.
Но неважно – она знала, что Пит все равно будет винить только себя.
– Что произошло дальше?
– Я пришел в дом на Гархольт-стрит, – продолжал Коллинз. – После того как выплатил еще некоторую сумму Симпсону, мне велели подождать в комнате на первом этаже. Через какое-то время он вернулся с запечатанной картонной коробкой. Осторожно разрезал скотч, открыл. И там… там он и был.
– Для протокола, Норман?
– Тони Смит.
Аманда едва заставила себя задать следующий вопрос:
– И что вы сделали с останками Тони?
– Что сделал?! – Коллинз был искренне изумлен. – Да ничего я с ними не делал! Я не чудовище какое-нибудь – не то что некоторые! И я не хотел бы повредить столь ценный экспонат, даже если бы мне разрешили. Нет, я просто стоял там. Отдавал дань уважения. Впитывал атмосферу. Вам, наверное, это трудно понять, но это были одни из самых ярких часов в моей жизни.
«О господи!» – подумала Аманда.
Он сейчас напоминал человека, вспоминающего какую-то потерянную любовь.
Из всех сценариев, которые она могла себе вообразить, его ответ был одновременно и самым банальным, и самым ужасающим. Время, проведенное с телом убитого мальчика, явно ассоциировалось для него с неким религиозным опытом, и Аманде просто не приходило в голову что-нибудь более жуткое, чем представить его стоящим там и верящим, что у него есть какая-то особенная связь с прискорбными останками в коробке у него под ногами.
Пит рядом с ней медленно подался вперед.
– Вы сказали: «не то что некоторые».
Как тяжело ему все это ни далось, голос сейчас у него был просто усталый – усталостью, которая шла откуда-то из самой глубины души, подумала Аманда.
– Кто эти «некоторые», Норман? Что они делали?
Коллинз сглотнул.
– Это было после того, как Доминик Барнетт взял дело на себя – после смерти Джулиана. Я думал, они с ним друзья, но у Барнетта не было той степени уважения. Все под его присмотром пошло наперекосяк.
– И именно потому вы его и убили? – спросила Аманда.
– Чтобы защитить экспонат! И Барнетт не дал бы мне больше доступа – не после того последнего раза. Тони надо было содержать в безопасности.
– Расскажите нам про этих «некоторых», Норман, – терпеливо напомнил Пит.
– Это было после того, как там стал командовать Барнетт. – Коллинз немного помедлил. – За годы я побывал там несколько раз, но для меня это всегда было одно и то же. Я отдавал дань уважения и хотел побыть наедине с Тони. Но стоило взяться за дело Барнетту, как там стали появляться и другие. И они относились к останкам далеко не с таким уважением, как я.
– Что они делали?
– Я ничего не видел, – сказал Коллинз. – Я ушел – мне это было отвратительно. А Барнетт отказался вернуть деньги. Даже насмехался надо мной. Но что я мог поделать?
– Почему это вызвало у вас отвращение? – спросил Пит.
– В последний вечер, когда я туда приходил, там было еще пять или шесть человек. Все были явно в каком-то нездоровом предвкушении. Самые разные типы – честно говоря, вы бы удивились, – и у меня создалось впечатление, что кое-кто из них приехал очень издалека. Все мы были совершенно незнакомы друг с другом. Но было ясно, что интересы у некоторых из них совсем другие, чем у меня. – Коллинз опять сглотнул. – Барнетт принес в эту комнату матрас. Вставил внутрь красную лампочку. Это было…
