Пит замер.
– Все эти паршивцы такие одинаковые, – тихо проговорил он.
– Что?
– Это то, что мне сказал Картер. – Он нахмурился. – Что-то в этом роде, во всяком случае. Когда он говорил насчет того, кого из детей видел в этом сне. «Все эти маленькие паршивцы такие одинаковые. Любой из них подойдет».
– Так-так, продолжай!
Но Пит опять погрузился в молчание, пытаясь обдумать выводы и чувствуя, что некое понимание вдруг оказалось в пределах досягаемости. Картеру было неважно, кого мучить. Больше того, он вообще не хотел видеть лица своих жертв.
Но почему?
Чтобы помешать себе видеть их.
Было ли это потому, что ему хотелось представлять на их месте кого-то другого? Пит опять надолго опустил взгляд на фотографию – на человека, который мог оказаться кем угодно – и припомнил странное выражение на лице у Картера. Совершенно невольно человек на фото вызвал у него любопытство. И опять-таки это было так, словно Картер смотрел на того, кто очень давно его интересовал, но кого только сейчас наконец увидел. Это заставило Пита подумать о кое-чем еще. Как он сам старательно пытался не думать про Тома все эти годы и все же поймал себя на том, что просто не мог не оценить его, когда они в конце концов встретились. И хотя что-то мимолетно знакомое осталось, насколько все же этот мужчина отличался от маленького мальчишки, которого он помнил.
Поскольку дети так быстро меняются…
«Я рассказал тебе все, что знал».
И вот теперь Пит припомнил другого ребенка. Еще одного малолетнего мальчика – маленького, испуганного и изможденного, – прячущегося за ногой своей матери, когда Пит отпирал дверь пристройки Фрэнка Картера.
Маленького мальчика, которому сейчас уже должно быть где-то под тридцать.
«Приведи сюда моих, – припомнил Пит. – Эту суку и этого мелкого выблядка».
Он поднял взгляд на Аманду, наконец охваченный пониманием.
– Так вот чего я не слушал!
43
Прямо перед обедом послышался стук в дверь.
Я поднял взгляд от лэптопа. Самое первое, что я сделал после того, как забросил Джейка в школу, это «погуглил» Карен. Ее оказалось очень просто найти: подпись Карен Шау стояла под сотнями интернет-версий статей местной газеты, включая и те, в которой шла речь про похищение и убийство Нила Спенсера. Я прочитал все до единой с усиливающимся тошнотворным чувством в желудке, вызванным не только страхом за то, что она может написать дальше – все эти сугубо личные подробности, которые я выложил ей вчера в кафе, – но также и довольно четким ощущением, что меня попросту предали. Я позволил себе вообразить, будто совершенно искренне ее интересую, и теперь чувствовал себя полнейшим дураком, словно стал жертвой банального мошенничества.
Стук послышался опять – тихий, осторожный звук, словно стоящий за дверью так до конца и не решил, хочет ли он, чтобы я его услышал. И, по-моему, я знал, кого там увижу. Отложив лэптоп в сторону, я отправился к двери.
Ну конечно же Карен, стоит у меня на крыльце.
Я прислонился к стене, сложив руки на груди.
– У вас там микрофон?
Я кивнул на ее тяжелое пальто. Она поморщилась.
– Можно зайти на минутку?
– С какой целью?
– Я просто… хочу все объяснить. Это ненадолго.
– В этом нет нужды.
– А по-моему, есть.
Вид у нее был сокрушенный – даже пристыженный, – но я вспомнил слова своей матери, что объяснения и извинения почти всегда нужнее тем, кто их приносит, и почувствовал сильное стремление сказать Карен, что если ей хочется облегчить душу, то мое присутствие при этом не требуется. Однако ее очевидная ранимость в данный момент оказалась столь разительным контрастом к ее манере вести себя во время наших предыдущих встреч, что я просто не смог. Похоже, она делала это, поскольку это действительно имело для нее значение.
Я отлепился от стены.
– Ну хорошо.
Мы прошли в переднюю комнату. Какая-то часть меня была слегка смущена состоянием этого места: рядом с лэптопом на диване – пустая тарелка, оставшаяся после завтрака, фломастеры и рисунки Джейка по-прежнему раскиданы по полу. Но я не собирался извиняться перед Карен за беспорядок. Да плевать, что она там может подумать! Вот до нынешнего утра я бы извинился – не было смысла сейчас это отрицать. Глупо, но это так.
Она остановилась в дальнем конце комнаты, все еще облаченная в свое толстое пальто, словно бы в неуверенности, пригласили ее или нет.
– Не желаете что-нибудь выпить?
Она покачала головой.
– Я просто хотела объясниться насчет сегодняшнего утра. Я знаю, как это могло выглядеть.
– Я не совсем понимаю, как это выглядело. Или что думать.
– Простите. Надо было мне сразу сказать.
– Да.
– И я почти это сделала. Можете мне не поверить, но я действительно корила себя вчера утром. В смысле, в кафе – все то время, пока вы мне все это рассказывали.
– Но вы меня не остановили.
– Ну, вы типа как не дали мне шанса. – На этом она рискнула слегка улыбнуться – отголосок той Карен, которую я больше привык видеть. – Честно говоря, казалось, что вам очень многое требовалось снять с души, и в тот момент я была только рада оказаться полезной. Хотя больно было слышать все это как журналисту.
– Да ну?
– Угу. Потому что я знала, что не могу ничего из этого использовать.
– Я уверен, что могли.
– Вообще-то, да – в том смысле, что все это официально не относилось к категории «не для печати»; так что думаю, что да, могла бы. Но это было бы нечестно по отношению к вам с Джейком. Я не стала бы подкладывать вам такую поганку. Это скорее вопрос личной этики, чем профессиональной.
– Ну-ну.
– И это просто охренительная невезуха, честно говоря. – Она издала горький смешок. – Самый громкий сюжет в округе с тех самых пор, как я сюда переехала, и у меня есть источник, которого нет ни у кого из акул… А я не могу его использовать!
Я ничего не ответил. Она и вправду этим не воспользовалась – по крайней мере, пока. Ее самая последняя статья была выложена в Сеть этим утром, и содержала она те же самые основные сведения, что и другие новостные публикации. То, что я ей тогда успел рассказать, располагалось гораздо выше и за пределами того, что уже было широко известно, являясь при этом весьма очевидной частью темы, которую она вела. Но как ни велик был соблазн, пока Карен ничего из этого не опубликовала. Верил ли я ей сейчас, когда она сказала, что и не станет? Я решил, что да.
– Вы разговаривали с кем-нибудь из остальных? – спросила она.
