47
Когда мы спустились вниз, Джейк по-прежнему сидел на полу над своим рисунком. Но теперь перестал рисовать и просто смотрел куда-то в пространство. Вообще-то вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется. Я подошел к нему и присел рядом на корточки.
– Ты в порядке, дружок?
Он кивнул, но я ему не поверил.
– В чем дело?
– Ни в чем.
– Хм-м. – Я нахмурился. – Не уверен, что на сей раз тебе верю. Ты волнуешься насчет вечера?
Он замешкался.
– Может, совсем чуточку.
– Ну что ж, вполне объяснимо. Но все будет хорошо. Честно говоря, я думал, что тебе давно хочется для разнообразия провести время с кем-нибудь еще.
Тут он посмотрел на меня, и, хотя он по-прежнему казался таким маленьким и хрупким, я не думал, что когда-нибудь видел у него на лице такое взрослое выражение.
– Ты думаешь, я не хочу быть с тобой? – спросил он.
– Да ладно, Джейк! Брось!
Я немного подвинулся, чтобы он мог присесть мне на колено для обнимашек. Сын влез на меня, а потом прижался ко мне всем своим маленьким тельцем.
– Нисколько не думаю! Я вовсе не это имел в виду.
Только вот все-таки такое было. Что-то в этом роде, во всяком случае. Один из моих самых больших страхов после смерти Ребекки заключался в том, что я не смогу установить с ним связь. Что мы чужие друг другу. И какой-то части меня действительно казалось, что, наверное, ему лучше без меня и без моих неуклюжих попыток стать отцом – что когда он идет к школе, даже ни разу не обернувшись, это как раз то, что он все время чувствует.
Это заставило меня поразмыслить, не думает ли Джейк то же самое про меня. Может, мои планы на вечер вызвали у него чувство, что я не хочу быть с ним. Что я записал его в «Клуб 567», поскольку хочу от него избавиться. И хотя мне действительно требовались мои собственные пространство и время, ничто не могло быть столь же далеко от истины.
Как все это печально, подумал я. Что мы оба чувствуем одно и то же. Оба стараемся встретиться посередине, но почему-то промахиваемся мимо друг друга…
– И я тоже хочу быть с тобой, – сказал я. – Я совсем ненадолго, обещаю.
Он сжал меня чуть крепче.
– А тебе обязательно идти?
Я сделал глубокий вдох.
Ответ, полагаю, предполагался отрицательный – нет, совсем необязательно, – и мне не хотелось уходить, если это так сильно его расстраивает.
– Не обязательно, – сказал я. – Но все будет хорошо, обещаю. Скоро ты пойдешь в кроватку, заснешь, а когда проснешься, я уже опять буду дома.
Джейк хранил молчание, размышляя над тем, что я ему только что сказал. Но все это время его тревога словно ползком пробиралась и в меня. Какое-то дурное предчувствие. Опасение, почти что внезапный страх – что может произойти что-то плохое. Это было глупо, и не имелось ровно никаких причин так думать. Но даже если так, я могу остаться дома, и уже почти собрался ему об этом сказать, но сын кивнул, прежде чем у меня появилась такая возможность.
– Ладно.
– Ну вот и отлично, – облегченно произнес я. – Очень хорошо. Я люблю тебя, Джейк.
– Я тоже тебя люблю, папа.
Он выпутался из моих объятий, и я встал. Мой отец все это время терпеливо стоял у двери, и я подошел к нему.
– Джейк в порядке?
– Да. Все с ним будет нормально. Но если вдруг возникнут какие-то проблемы, у тебя есть мой мобильный номер.
– Есть. Но все будет хорошо. Просто непривычная для него ситуация, думаю. – Он немного повысил голос: – Но мы с тобой замечательно поладим, Джейк! Будешь вести себя со мной хорошо?
Джейк, который опять что-то рисовал, согласно кивнул.
Я секунду наблюдал за ним, сгорбившимся на полу и поглощенным своим рисунком, и вдруг почувствовал совершенно неописуемый прилив любви к нему. Но такой, что перерос в решимость. Нам предстоит вернуться на правильный путь, нам обоим. Все будет хорошо. Я хочу быть с ним, он хочет быть со мной, и каким-то образом промежду собой мы найдем способ, чтобы это получилось.
– Пару часов, – опять сказал я своему отцу. – Максимум.
48
– Почти приехали, – объявил детектив-сержант Дайсон.
– Знаю, – сказала ему Аманда.
Она посадила Дайсона за руль, только чтобы хотя бы на час оторвать его от мобильного телефона. Они уже были в пятидесяти милях от Фезербэнка, двигаясь вдоль края большого университетского кампуса. И, свернув за угол, оказались в районе, явно представляющим собой самое сердце студенческой жизни города. Все дома – из красного кирпича, прилепились друг к другу на узеньких улочках. Каждый – по меньшей мере в три или четыре этажа. Жили в них группами по пять-шесть человек, или же кое-где сдавались одноместные комнаты, образуя сообщества случайных чужаков, которые так и оставались чужаками. Квадратная миля разрозненных людей. Место, в котором можно легко и дешево исчезнуть с глаз долой.
Именно это место Дэвид Паркер, некогда известный как Фрэнсис Картер, и избрал своим домом.
Удостоверение личности подходило практически по всем статьям: нужный возраст, очень близкое визуальное соответствие телосложению человека, посещавшего Виктора Тайлера в тюрьме… Они нашли его за час до того, как Питу надо было уходить, что Аманду поначалу обеспокоило – она боялась, что он может отменить какую-то свою прежнюю договоренность и будет настаивать на своем участии. И, насколько она могла судить, ему действительно хотелось. Но вместо этого он спокойно наблюдал, как Аманда договаривается с местным отделом полиции перед посещением адреса, а когда ему настала пора уходить, то без всяких пререканий ушел – просто пожелал ей удачи и попросил держать в курсе любых достижений. Ей показалось, что, окончательно приняв решение, он даже испытал некоторое облечение.
Вот если б она сама могла про себя сказать такое – какая-то часть ее испытывала сильное желание, чтобы в данный момент Пит оставался рядом с ней. Поскольку, хотя все, что они говорили у себя в отделе, по-прежнему соответствовало истине – у них не имелось никаких конкретных свидетельств, что Фрэнсис Картер может быть вообще хоть как-то замешан в этом деле, – она все равно интуитивно чувствовала, что это так. Некое покалывание в животе, нечто среднее между страхом и восторгом. Оно подсказывало ей, что она очень близко. Что-то должно произойти, и ей нужно быть настороже и наготове, когда это случится.
Свернув за угол, Дайсон начал спускаться с крутого склона холма. Каждый дом здесь располагался ниже предыдущего, так что ряд крыш выделялся на темнеющем небе, словно зубья пилы. Фрэнсис Картер – или Дэвид Паркер – снимал двухкомнатную квартиру с одной спальней в цокольном этаже большого студенческого общежития.
