Это подходило?
Кое в чем вроде да, хотя кое в чем и нет. Если Паркер – это их человек, ему наверняка требуется отдельное жилье, для скрытности. Но в то же самое время смог бы он действительно два месяца держать здесь ребенка так, чтобы этого никто не заметил? Или Нила держали в каком-то другом месте?
Автомобиль замедлил ход.
«Скоро ты это выяснишь».
Дайсон припарковался под уличным фонарем, который, казалось, до предела выбелил мир, полный красок, и они оба выбрались из машины. Дом был пятиэтажный и словно едва втиснулся между двумя соседними зданиями. Никаких огней на фасаде. Перед ним пролегала низкая кирпичная стена с проржавевшими чугунными воротами, которые Аманда тихонько открыла, прежде чем ступить на ведущую ко входу дорожку. Слева от нее темнел разросшийся неухоженный садик, слишком маленький и никудышный, чтобы кто-нибудь взялся привести его в порядок, и виднелось крутое крыльцо, поднимающееся к входной двери. Но сразу за садиком вниз, ниже уровня земли, уходил второй набор ступенек – в тесный проход, в который можно было только-только втиснуться в одиночку. С верхней ступеньки Аманде было видно переднее окно. Дверь в квартиру Паркера, очевидно, располагалась прямо под основным входом, скрытая из виду.
Аманда первой спустилась вниз – садик медленно поднимался слева от нее, сменившись кирпичной стеной, отбрасывающей на ступеньки густую тень. Воздух был здесь заметно холоднее – казалось, будто спускаешься в могилу. Окно чернело грязным квадратом с паутиной по углам. Дверь Паркера практически полностью скрывалась в тени.
Она сильно постучала и крикнула:
– Мистер Паркер? Дэвид Паркер?
Нет ответа.
Выждав несколько секунд, постучала еще раз.
– Дэвид? – позвала она. – Вы тут?
И вновь ничего, кроме тишины. Дайсон, стоявший рядом с ней, пытался рассмотреть хоть что-то сквозь грязное стекло, прикрыв глаза сбоку руками.
– Ни черта не видно! – Он отодвинулся от замызганной оконной рамы. – И что теперь будем делать?
Аманда взялась за дверную ручку и с удивлением обнаружила, что та поворачивается. Дверь слегка приоткрылась. В ту же секунду из квартиры вырвался густой запах какой-то гнили.
– Довольно небезопасно оставлять дверь незапертой, в таком-то райончике, – заметил Дайсон.
Стоял он не настолько близко к двери, чтобы тоже учуять мерзкий запашок. «Да, совершенно небезопасно», – подумала Аманда, но только, пожалуй, не в том смысле, который вкладывал он. В комнате за дверью было хоть глаз выколи, и пощипывание в животе стало еще ощутимей, чем прежде. Оно подсказывало, что внутри их поджидает нечто опасное.
– Не расслабляйся, – бросила она Дайсону.
А потом вытащила фонарик и осторожно ступила внутрь, прикрывая рот и нос рукавом пальто, а другой рукой медленно обводя лучом комнату перед собой. В воздухе висело столько пыли, что, казалось, в свете фонарика вихрем закручивается песок. Обведя лучом вокруг, Аманда мельком углядела всякий хлам: древнюю ободранную мебель; кучки старой одежды, разбросанные по вытертому ковру; какие-то бумаги, раскиданные по поверхности шаткого деревянного стола. На стенах и потолке расплывались разводы сырости. Вдоль стены справа располагалась кухонная зона, и когда Аманда целенаправленно провела лучом фонарика по грязным тарелкам и кастрюлям, то увидела, как что-то там задвигалось, отбрасывая огромные тени перед тем, как быстро удрать и исчезнуть из виду.
– Фрэнсис? – позвала она.
Но было ясно, что здесь больше никто не живет. Квартира брошена. Кто-то вышел отсюда, не озаботившись запереть за собой дверь, и с тех пор не возвращался. Она подергала вверх-вниз рычажок выключателя рядом с собой. Ничего. Может, арендная плата и была выплачена за год вперед, но явно не «коммуналка».
Дайсон остановился рядом с ней.
– Господи!
– Стой тут! – приказала она.
А потом опасливо двинулась сквозь хлам, разбросанный по комнате. В глубине виднелись две двери. Открыв одну из них, Аманда обнаружила ванную комнату, и, подвигав лучом фонарика по сторонам, едва сдержала тошноту. Воняло здесь гораздо сильнее, чем в передней комнате. Раковина у дальней стены была наполовину заполнена застоявшейся водой, рядом на полу валялись перекрученные сырые полотенца, покрытые пятнышками плесени.
Прикрыв дверь, она двинулась к соседней. Эта должна была вести в спальню. Мысленно приготовившись к тому, что могла там увидеть, Аманда повернула ручку, толкнула дверь от себя и посветила фонариком внутрь.
– Есть что-нибудь?
Пропустив вопрос Дайсона мимо ушей, она осторожно переступила через порог.
Здесь в воздухе тоже висела пыль, но стало ясно, что эта комната пребывала не в таком забросе, как вся остальная квартира. Ковер был мягким и на вид поновее, чем вся остальная обстановка. Хотя здесь не имелось никакой мебели, по оставшимся на ковре отпечаткам можно было догадаться, где что когда-то стояло: большой вдавленный прямоугольник был оставлен, судя по всему, чем-то вроде комода; одинокий квадрат – чем-то, о чем она могла только гадать; четыре маленьких квадратика, отстоящие достаточно далеко друг от друга, могли быть следами от ножек длинного стола, придвинутого к самой стене. Они были тоже достаточно глубоко вдавлены – на столе, очевидно, лежало что-то довольно тяжелое.
А вот очевидных следов от кровати не имелось.
Но тут она что-то заметила и быстро переместила луч фонарика обратно к дальней стене. Аманда могла сказать, что по сравнению со всей остальной квартирой та была покрашена относительно недавно, причем не просто покрашена, но еще и приукрашена. У самого плинтуса кто-то добавил старательно выполненную роспись. Прямо из самого пола словно росли острые стебельки травы, с разбросанными там и сям простенькими цветочками и парящими над ними пчелками и бабочками.
Она сразу припомнила фотографии, сделанные в пристройке Фрэнка Картера.
«Мама дорогая!»
Аманда медленно подняла луч фонарика повыше.
Из-под самого потолка, выпучив свои черные глаза, на нее в ответ таращилось злобно ухмыляющееся солнце.
49
«Твоему папе очень нравились эти книги, когда он был маленьким».
Пит чуть не произнес это вслух, когда опустился на колени рядом с кроватью Джейка и подхватил книгу. Свет в спальне был такой приглушенный, а Джейк казался таким крошечным, лежа под одеялом, что на миг он словно перенесся в совершенно другое время. Вспомнил, как читал Тому, когда тот был мальчишкой. Книги Дианы Уинн Джонс были у его сына в числе самых любимых.
«Сила трех». Он не мог припомнить содержание, но сразу узнал обложку и ощутил в кончиках пальцев покалывание, когда прикоснулся к ней. Это было очень старое издание. Обложка загнулась по краям, а корешок настолько истрепался, что заглавие почти скрывалось в паутине трещин. Уж не тот ли это экземпляр, который он сам читал столько лет назад? Да, наверняка тот самый, подумал Пит. Том сохранил его и теперь читал своему собственному сыну. Не только сам сюжет прошел сквозь время, от отца к сыну, но и те самые бумажные страницы, что содержали его.
