Он зевнул.
– Тоже тебя люблю, папа.
Лестница пока давалась мне трудновато, так что, выключив свет, я на какое-то время зашел в свою собственную комнату, чтобы дождаться, пока он уснет. Сел на кровать и открыл свой лэптоп, переключив внимание на самый последний файл и перечитав, что там написано.
Ребекка!
Я точно знаю, как бы ты на это посмотрела, поскольку ты всегда была гораздо практичней меня. Тебе бы хотелось, чтобы моя жизнь продолжалась. Ты бы хотела, чтобы я был счастлив…
И так далее. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что я написал, поскольку я не прикасался к этому документу с той самой заключительной ночи в доме-убежище, после которой, казалось, прошла целая жизнь. Это было насчет Карен – какую вину я ощущал за то, что испытываю к ней какие-то чувства. Это тоже казалось чем-то очень далеким. Она приходила навещать меня в больницу. Отводила Джейка в школу вместо меня и помогала присматривать за ним, пока я постепенно восстанавливался. Близость между нами росла. Случившееся сблизило нас, но также и сбило с более предсказуемой колеи, и тот поцелуй пока так и не случился. Но я по-прежнему мог чувствовать его где-то поблизости… ожидающего своего часа.
«Ты бы хотела, чтобы я был счастлив».
Да.
Я стер весь текст, за исключением имени Ребекки.
До этого моим намерением было написать про свою жизнь с Ребеккой, про горе, которое принесла мне ее смерть, и про то, как потеря ее отразилась на всей моей жизни. Мне все еще хотелось сделать это, поскольку, казалось, что бы я ни написал, она всегда была важной частью этого. Она не закончилась, когда закончилась ее жизнь, потому что, даже если не принимать во внимание существование ду́хов и призраков, это просто не то, как устроен мир. Но теперь я сознавал, что здесь крылось нечто куда большее и что я хочу обо всем этом написать. Правду обо всем, что произошло.
Про Мистера Ночь.
Мальчика в полу.
Бабочек.
Девчушку в странном платьице.
И про Шептальщика, конечно же.
Это была устрашающая перспектива, поскольку все это была такая мешанина, и имелось так много всего, чего я не знал и, наверное, никогда и не узнаю… Но опять-таки я не был уверен, что все это само по себе представляло собой проблему. Правда о чем-либо может заключаться и в чувстве всего этого, не только в фактах.
Я уставился на экран.
«Ребекка».
Лишь одно слово, и даже это было неправильно. Мы с Джейком переехали в этот дом, чтобы начать новую жизнь, и, хотя Ребекка была неотъемлемой частью истории, я понял, что это не должно быть про нее. В том-то все и дело. Фокус моего внимания сейчас следовало переместить в другое место.
Я стер ее имя. Помедлил, потом напечатал:
Джейк!
Мне так много надо тебе рассказать, но у нас с тобой никогда не получалось нормально поговорить друг с другом, верно?
Так что лучше я тебе напишу.
И тут вдруг услышал шепот Джейка.
Я сидел совершенно неподвижно, прислушиваясь к тишине, которой сменился шепот и которая теперь, казалось, заполнила дом куда более зловеще, чем раньше. Секунды тикали – достаточно долго, чтобы я поверил, что просто себе это вообразил.
Но тут он послышался снова.
В своей комнате на другой стороне холла Джейк тихонько с кем-то разговаривал.
Я отложил лэптоп в сторону и осторожно поднялся, а потом направился в холл, стараясь ступать как можно тише. Сердце немного упало. За последние две недели не было вообще никаких признаков той девочки или мальчика в полу, и хотя я был только рад позволить Джейку быть самим собой, но все равно испытал облегчение. Меня отнюдь не вдохновляла вероятность того, что сейчас они могут вернуться.
Я остановился в холле, прислушиваясь.
– Ладно, – прошептал Джейк. – Спокойной ночи!
А потом ничего.
Я выждал еще немного, но было ясно, что беседа окончена. Еще через несколько секунд прошел через холл и ступил в его комнату. Из-за спины у меня падало достаточно света, чтобы увидеть, что Джейк совершенно неподвижно лежит в кровати, совсем один.
Я придвинулся ближе и шепнул:
– Джейк?
– Да, па?
Голос его звучал едва слышно.
– С кем это ты только что разговаривал?
Но ответа не последовало, не считая того, что одеяло на нем слегка поднималось и опадало, и размеренного звука его дыхания. Наверное, он почти заснул, подумал я, и разговаривал сам с собой.
Я получше подоткнул ему одеяло и собрался было направиться обратно к двери, как он заговорил опять:
– Твой папа читал тебе эту книгу, когда ты был маленьким.
Какое-то время я ничего не говорил. Просто смотрел вниз на Джейка, лежащего спиной ко мне. Тишина теперь стала звенящей. Комната вдруг показалась более холодной, чем раньше, и по спине у меня побежали мурашки.
«Да, – подумал я. – Наверняка читал».
Хотя это прозвучало не как вопрос, а Джейк никак не мог этого знать. Я даже сам не помню, чтобы такое было. Но, конечно же, я уже говорил ему, что в детстве эта книга была у меня в числе самых любимых, так что, скорее всего, он просто вывел из этого вполне естественное заключение. Это вовсе необязательно что-то значило.
– Да, читал. – Я оглядел пустую комнату. – А почему ты это сказал?
Но мой сын уже крепко спал.
Благодарности
Не могу не отдать огромный долг признательности целому ряду людей – прежде всего моему совершенно фантастическому агенту, Сандре Савика, равно как Ли Миддлтону и всем остальным в агентстве «Маржак». Джоэл Ричардсон – мой редактор в издательстве «Майкл Джозеф», его терпение и советы всю дорогу были поистине бесценными. Хочу также поблагодарить Эмму Хендерсон, Сару Скарлетт, Кэтрин Вуд, Люси Берсфорд-Нокс, Элизабет Брэндон и Алекса Элама за их напряженную работу и поддержку, Шан Морли Джонс – за отлавливание моих ошибок, и Ли Мотли – за создание такого замечательного оформления обложки. Я в полном восторге от всех и каждого, и никаких слов благодарности не будет для вас достаточно.
Вдобавок, сообщество детективщиков широко известно своей теплотой и щедростью, и я бесконечно благодарен за удовольствие принять поддержку и дружбу от столь многих замечательных писателей, читателей и блогеров. Вы все – настоящие асы. Должен поднять еще один большой бокал – может, даже целый кубок – за «Бланкетс». Вы и сами знаете, кто вы такие.
И, наконец, спасибо Линн и Заку абсолютно за все – и не в последнюю очередь за терпение. Эта книга посвящается вам обоим, с огромной любовью.
