Пораженные артритом ноги мужчины подломились, он рухнул на колени, забормотал молитву.
Его жена закричала; они понимала, что никакие слова не смогут остановить это чудовище – ни молитвы, ни мольбы не имели над ним власти.
В доме проснулся Мик, его вытянутая рука, неожиданно сведенная судорогой, смахнула тарелку и лампу со стола.
Они разлетелись на куски.
Очнулся Джуд.
Крик снаружи прекратился. Женщина побежала к лесу. Любое дерево, абсолютно любое, было лучше, чем это зрелище. Из дряблого рта ее мужа по-прежнему сыпались молитвы, когда огромная нога гиганта поднялась для следующего шага…
Бум…
Дом затрясся. Тарелки, звеня, посыпались из шкафа. Глиняная трубка скатилась с каминной полки и раскололась в золе у очага.
Любовники уже знали этот шум, который проникал до самого мозга костей: этот гром земли. Мик тряхнул Джуда за плечо.
– Ты видишь, – сказал он, его зубы во тьме казались сине-зелеными. – Видишь? Видишь?
В его словах бурлила истерика. Он побежал к двери, в темноте споткнувшись о стул. Ругаясь, потирая синяк, заковылял в ночь…
Джуд догнал любовника у двери. Старик уже лежал на земле лицом вниз, его опухшие больные пальцы скрючились, молящие губы прижались к сырой земле.
Мик смотрел в небо. Джуд тоже поднял голову.
Там было место, где звезды исчезли. Тьма в форме человека, огромная широкая фигура, колосс, воспаривший навстречу небесам. Но этот гигант был несовершенен, его силуэт был нечетким; он бурлил и роился.
Он казался шире любого реального человека. Его ноги были аномально толстыми и короткими, а руки – недлинными. Ладони же, то сжимавшиеся, то разжимавшиеся, казались странно суставчатыми и слишком изящными для такого тела.
А потом великан поднял свою большую плоскую ступню и поставил ее на землю, сделав шаг по направлению к дому.
Бум…
Крыша рухнула. Все что, говорил вор, укравший машину, оказалось правдой. Пополак был городом и гигантом, и он ушел в холмы…
Глаза Мика и Джуда привыкли к ночному освещению. Теперь они в ужасающих подробностях разглядели, как был сооружен этот монстр, шедевр человеческой инженерной мысли: мужчина, состоящий из людей. Или скорее бесполый великан, сконструированный из мужчин, женщин и детей. Все жители Пополака корчились и надрывались в теле чудовища, сотканного из плоти, их мышцы растягивались на разрыв, а кости, казалось, скоро треснут.
Было видно, как архитекторы Пополака искусно изменили пропорции человеческого тела; как его сделали более приземистым, чтобы снизить центр тяжести; как спроектировали тяжеловесные слоноподобные ноги, чтобы они могли выдержать вес торса; как голова была практически утоплена в широкие плечи, чтобы снизить трудности со слабой шеей.
Несмотря на все дефекты, монстр все равно ужасно походил на человека. Тела, связанные вместе для создания кожи, были обнаженными, если не считать упряжей, и поэтому вся его поверхность мерцала в звездном свете, подобно огромному торсу. Даже мускулы скопировали, пусть и упростили. Мик и Джуд видели, как сплетенные тела толкали и тянули, образуя массивные жилы из плоти и крови. Видели, как свитые воедино люди образуют тело; как спины, словно черепашьи панцири, собраны вместе, имитируя изгиб грудных мышц; как перетянутые, опутанные узлами акробаты в суставах рук и ног вертятся и разворачиваются, соединяя части города.
Но больше всего поражало лицо.
Шеки из тел; зияющие глазницы, откуда смотрели головы, по пять, связанных вместе, на каждое глазное яблоко; широкий плоский нос и рот, который открывался и закрывался, по мере того как челюстные мускулы ритмически сокращались и выгибались.
Пополак шел и Пополак пел.
Разве могло существовать в Европе зрелище, равное ему?
Они смотрели, Мик и Джуд, как гигант сделал к ним еще один шаг.
Старик обмочился. Умоляя, бормоча, он пополз прочь от разрушенного дома к деревьям поблизости, волоча свои мертвые ноги по земле.
Англичане остались там, где стояли, наблюдая за приближающимся гигантом. Страх и ужас еще не коснулись их, а благоговение сковало по рукам и ногам. Они понимали, что ничего более грандиозного больше никогда не увидят; это была вершина – после такого все остальное будет лишь самым обычным опытом. И лучше остаться, хотя с каждым шагом смерть подходила все ближе, лучше остаться и увидеть это, пока еще есть, на что смотреть. И если бы он убил их, этот монстр, тогда они, по крайней мере, стали бы свидетелем чуда, познали, пусть на краткий миг, его ужасающее величие. Это казалось честным обменом.
Пополак был уже в двух шагах от дома. Теперь Мик и Джуд ясно видели хитросплетения его структуры. Лица горожан проступили более отчетливо: бледные, залитые потом, но довольные в своей усталости. Тут и там с упряжей свисали мертвецы, их ноги болтались из стороны в сторону, как у висельников. Другие люди, особенно дети, уже прекратили подчиняться тренировкам и расслабились, так что форма тела начала распадаться, бурлила от гнойников бунтующих клеток.
И все равно город шел, и каждый его шаг был неисчислимым произведением координации и силы.
Бум…
Гигант растоптал дом быстрее, чем думали Мик и Джуд.
Мик увидел поднятую ногу, увидел лица людей в голени, колене и ступне – сейчас они казались столь же большими, как и его собственное, – массивных мужчин, которых специально отобрали, чтобы те выдержали огромный вес этого создания. Подошва уже превратилась в паззл из расплющенных и окровавленных тел, раздавленных массой своих сограждан.
Нога опустилась с ревом.
За несколько секунд дом превратился в труху и пыль.
Пополак затмил собою небо. На мгновение он стал всем миром, небесами и землей, его присутствие переполнило все чувства до отказа. На таком близком расстоянии взгляд не мог охватить великана полностью, глазам приходилось бегать из стороны в сторону, чтобы полностью увидеть всю его массу, и даже тогда разум отказывался принять истину.
Крутящийся каменный обломок, отлетевший от дома, когда тот рухнул, на полной скорости ударил Джуда прямо в лицо. На слух этот убийственный удар показался ему похожим на стук мяча по стене, как будто Джуд умер на спортплощадке. Ни боли; ни жалости. Джуд исчез, как огонек, крохотный, ничтожный огонек; его предсмертный крик потонул в царящем хаосе, тело тут же затерялось в дыму и тьме. Мик не увидел и не услышал, как умер Джуд.
Он был слишком занят, он смотрел на ногу, которая на миг замерла в руинах, пока вторая собиралась с силами на следующий шаг.
И тогда Мик решился. Завопив как баньши, побежал к ноге, страстно желая обнять чудовище. Споткнулся, упал, но тут же вскочил, окровавленный, чтобы добраться до ступни, пока та не еще не поднялась и не оставила его позади. Послышался мучительный шум от вздоха, когда в ногу пришло послание о том, что надо двигаться; Мик увидел, как мускулы голени собрались и соединились, когда конечность начала подниматься. Он в последний момент, когда та уже оторвалась от земли, прыгнул, ухватился то ли за привязь, то ли за чьи-то волосы, а может, и за плоть – за что угодно, лишь бы поймать это уходящее чудо, стать его частью. Лучше уйти с ним, куда бы оно ни шло, служить его цели, чем бы та ни была; лучше умереть с ним, чем жить без него.
