– Нет, – отозвался Шершавый. – Крылатых людей не бывает.
– Тогда чей памятник лежит на площади?
Брат пожал плечами. Про крылатого он ничего не знал; знал только, что мужик, сидевший в мемориале – это первый полисмен, много веков назад основавший Полис. Площадь тоже носила его имя – по крайней мере, до тех пор, пока не случился Револьт. После Револьта все сразу узнали, что первый полисмен на самом деле был плохим человеком, и возмущённый народ немедленно решил снести мемориал, построенный в его честь. Но не вышло – здание возводили на совесть, на века, и людское возмущение разбилось о него, как волны о скалу. Толпа скинула с постамента крылатого мужика и на этом успокоилась; мемориал, расположенный на отшибе за городом, забросили и забыли. Прошло несколько лет, и площадь, а также ведущий к ней парк одичали – здесь густо росла трава, цепкие побеги ползли по плитам и колоннам, а по нагретым солнцем камням без страха сновали белки.
– А учительница нам сегодня на полисоведении рассказывала, что когда-то в нашем полисе жили все вместе, вперемешку – и мы, и лохматые, – продолжила Анна. – А потом все перессорились, и пришлось делить Полис пополам.
– Ха! – вмешался тут Мирк и презрительно фыркнул. – А учительница не рассказывала вам, что ещё до того, как мы все жили вперемешку, именно мы построили этот Полис? Потому мы и называемся истоками – мы были первыми. А лохматые заявились сюда много позже. Сначала приезжали просто поглазеть, затем стали оставаться на заработки, а потом начали оседать. Наоткрывали своих магазинов, настроили своих трактирий, навозводили свои церкви – и это в нашем городе! А потом ещё и права стали требовать!
– А в их трактириях еда вкусная, нас мама с папой туда водили, – бесхитростно и очень некстати заметила Лина прежде, чем Шершавый успел её одёрнуть.
Мирк немедленно помрачнел. Его мать работала на кухне в одной из трактирий лохматых. Она растила Мирка и двух его младших братьев в одиночку, зарплаты не хватало, вот и приходилось по выходным подрабатывать там, где была работа. Это бесконечно возмущало Мирка – чтобы его мать работала на лохматых? Да это лохматые должны работать на них, истоков, это же они в Полисе чужаки! Пусть зачастую и чужаки уже в третьем, а то и четвёртом поколении…
Парк остался позади, впереди показалась широкая асфальтовая дорога. Её проложили ещё в период Петролеумного расцвета, когда в Полисе было много машин. Сейчас же по ней ездили только велосипеды и грузовые велоциклы, и лишь изредка мелькали электрокары.
Трасса проходила через весь Полис и являлась той самой границей, по которой его разделили пополам; к западу от трассы была половина истоков, к востоку – половина лохматых. По обеим сторонам от дороги – и по всему периметру – тянулись проволочные ограждения, защищавшие границы от посторонних. Пройти сквозь них можно было только через тщательно охраняемые пропускные пункты.
Или через известные лишь немногим тайные лазейки в ограде.
Именно такой пользовались Мирк с Шершавым, бегая к стоявшему за пределами Полиса мемориалу Первому полисмену.
И сейчас через другую такую лазейку они собирались проникнуть на чужую половину.
О лазейке Мирк узнал, случайно подслушав старшеклассников, хвалившихся, что они побывали на половине лохматых. Парни говорили, что дыра в ограде находится прямо напротив самолёта, и Мирк решил, что найти её не составит труда – он прекрасно знал, где лежит крылатая машина. Собственно, об этом знал каждый – бездвижный самолёт, густо покрытый зеленью, давно стал неотъемлемой частью пейзажа на окраине Полиса.
Старшеклассники рассказали тогда и много другого. На половине лохматых они видели загоны, в которых лохматые разводили птиц для еды, хотя всякому известно, что птицы – священные создания, и их есть нельзя. Видели особые лужайки, где лохматые зарывали своих мёртвых в землю – и это вместо того, чтобы сжечь их как полагается. А ещё они видели специальные места, где лохматым подстригали, завивали, распрямляли и даже красили волосы! Когда Мирк себе это представил, его передёрнуло от отвращения. Волосы – это то, что осталось в людях от звериного. Избавляясь от них, как это делают они, истоки, люди окончательно порывают со своим животным прошлым. Однако лохматые не только не желают отказываться от этой позорной шерсти – они, оказывается, за ней ещё и ухаживают, и украшают её!
Словом, правильно говорят про лохматых – дикий и нечистый народ.
Впрочем, сегодня Мирк с Шершавым решили пролезть на чужую половину Полиса вовсе не для того, чтобы своими глазами посмотреть на странные обычаи лохматых. Нет, приятели собирались отомстить.
Пару недель назад, гуляя по базарным рядам Коридора, Мирк с Шершавым наткнулись на группу мальчишек лохматых примерно их возраста. Коридор считался нейтральной территорией; расположенный в самом центре Полиса, он являлся местом сосредоточения торговли, коммерции, культуры и управления. Только там трактирии и мастерские лохматых могли соседствовать с банками и магазинами истоков – там было самое лучшее место для бизнеса. Именно потому обе стороны заключили неписанное соглашение: входя в Коридор, забывать все обиды и претензии друг к другу – иначе бизнесу не выжить.
Разумеется, рассчитывать на благоразумие лохматых не приходилось; время от времени кто-то из них обязательно нарушал правила, и тогда истокам приходилось отвечать. Именно для таких случаев по Коридору постоянно курсировали патрули.
Однако в тот день патрули не обратили внимания на стайку мальчишек лохматых, окруживших двух мальчишек истоков.
Нет, Шершавого с Мирком тогда не побили. Но их засыпали обидными словами и унизительными, гадкими прозвищами, и попранная гордость требовала возмездия. И именно сегодня Мирк с Шершавым собирались его вершить.
В ограде напротив самолёта у самой земли и впрямь нашлась почти незаметная прорезь. Если проволочные края оттянуть в стороны, то можно проскользнуть внутрь.
За оградой был скучный пустырь, а за ним виднелись унылые постройки барачного типа. Лохматых в пределах видимости не наблюдалось. Значит, можно пролезать. Но Мирк медлил.
– Интересно, а она током бьёт? – задумчиво протянул он, глядя на колючую сетку ограды.
– Чтобы била током, нужно электричество, – резонно заметил Шершавый.
– Ну, так электричества-то у лохматых навалом! – воскликнул Мирк с затаённой обидой. Он всегда считал, что те, кто когда-то делил Полис между ними и лохматыми, плохо сделали своё дело. Если бы сделали хорошо, то электростанция не отошла бы лохматым, и они не драли бы за электричество втридорога. А теперь исконным жителям Полиса приходилось жёстко экономить на электричестве и пользоваться им только там, где это действительно необходимо. Пускать ток по ограде, окружающей их половину Полиса, истоки точно не могли. А вот лохматые – вполне.
– Старшеклассники же как-то пролезли, – продолжил тем временем Шершавый. – Значит, не бьёт.
Мирк осторожно потянулся, кончиком пальца дотронулся до колючей проволоки и тут же отдёрнул руку.
