До окончания работы «Розового опоссума» оставалось полчаса.
Первым, кого увидел Брагин, попав вовнутрь, оказался раскормленный сонный Будда – охранник, восседавший у двери. Хлипкий стул под ним едва заметно покачивался, подобно цветку лотоса на воде, но Будду это нисколько не беспокоило. Как не беспокоил антураж небольшого зальчика, выдержанного в красно-черных тонах. Вдоль стен шли застекленные шкафы, а центр зальчика занимал архипелаг из составленных в каре невысоких стеллажей. На стеллажах теснилась книги, журналы и какие-то коробки, к которым Брагин – от греха подальше – решил не присматриваться. Не фокусировать взгляд ни на них, ни на содержимом шкафов. В дальнем углу обнаружилась стойка с возвышающимся над ним компьютером, и к ней-то Брагин и направился. За стойкой сидела (вернее, полулежала в кресле, забросив ноги на стол) молодая девчонка с волосами, выкрашенными в провокационный ярко-розовый цвет.
Смешная. Нет, скорее забавная.
Впрочем, о том, что девушка забавная, Брагин подумал спустя несколько секунд, когда она оторвалась от книги, почти полностью скрывавшей ее лицо. Книга была не толстой, больше похожей на буклет, но молодые девушки и не читают толстых книг.
И они не готовы умереть. Никто не готов, но они – особенно.
Толком рассмотреть обложку Брагин не успел, кажется, там был чей-то обрезанный наполовину силуэт. Мужской. Мужчина в солнцезащитных очках, да. Лысоватый со лба.
– Интересная? – спросил Брагин, скосив глаза на книгу.
– Не оторваться, – ответила девушка. – «СТРАСТЬ: Между черным и белым».
Между черным и белым – розовые волосы. Смешная. Нет, забавная.
– Рекомендуете?
– Годара?
Она улыбнулась, дружелюбно и в то же время снисходительно, как можно улыбаться только в юности, когда знаешь все на свете и все на свете успел испытать. Кроме разве что… каково это – лежать на влажной жирной земле, в пальто, которое тебе немного велико; оно защищает, но и этой защиты ты скоро лишишься – когда к тебе приблизятся незнакомые люди и заглянут в тебя, как в разбитое зеркало, и отшатнутся в ужасе, едва не порезавшись об осколки. А потом, немного придя в себя, вызовут множество других незнакомых людей, и все закончится железным столом и железным ящиком в железном шкафу, и даже пальто у тебя отнимут.
Успокойся уже, Сергей Валентинович. Уймись, а?
– Я вас слушаю.
Только теперь Брагин заметил бейдж на груди девушки:
Ольга Трегубова была продавцом-консультантом, закрываем тему, мать твою.
У девушки подвижное живое лицо (слава богу – лицо!); не красавица, но что-то в ней есть. Такие нравятся всем без исключения парням, но особенно – затравленным ботанам и отвязным паркурщикам; крайности всегда сходятся – и в предпочтениях тоже. Зеленые прозрачные глаза, вздернутый нос, левая бровь наполовину сбрита. Это не портит девушку, и широкий, почти мужской рот не портит. Но вся прелесть администратора Киры – именно в этой подвижности, мгновенной, почти неуловимой смене настроений. Ей все нравится, и секс-шоп, и ночная работа, и ноги на столе, и Годар, и черное, и белое, и то, что между. Классифицируется как страсть, а там бог ее знает.
– Э… – булькнул Сергей Валентинович.
– Понятно. – Кира улыбнулась еще шире и неожиданно подмигнула Брагину. – Так что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить?
– Э…
Да что ж такое-то?
– Вот, держите. – Девушка протянула ему увесистый полноформатный каталог и остро заточенный карандаш. – Ознакомьтесь с ассортиментом и отметьте выбранные позиции. Затем верните каталог мне, и я подберу вам товар. Пойдет?
Брагин кашлянул, прочищая горло, и тихо произнес:
– Интересуют наручники. Но не те, которые на руки… Которые на ноги. Хотелось бы взглянуть.
– Только они интересуют? У нас большая БДСМ-линейка и широко представлены альтернативные практики.
– Давайте ограничимся наручниками.
– Поножи. Это называется поножи.
Кира поднялась с места и, осторожно обойдя Брагина, направилась к ближайшему к стойке стенду. Сергей Валентинович поплелся за ней.
Через несколько мгновений она уже снимала какие-то небольшие коробки.
– Есть варианты в кожзаменителе, есть варианты в коже. Есть комбинированные – кожа-мех, кожа-плюш. Есть фиксаторы в стиле «японский шелк», поводок в комплекте.
– Поводок? – опешил Брагин. – А поводок зачем?
– Элемент ролевой БДСМ-игры. Но собаку выгулять тоже можно.
В глазах девчонки он, безусловно, ближе к выгулу собак, чем к ролевым играм, но не все ли равно, что она думает?
– А есть вот эти самые поножи… из металла?
– Жесткая фиксация?
Теперь она решит, что Брагин какой-то извращенец. Наверняка.
– Что-то вроде. Из металла, но чтобы была опушка или оплетка. Как вы там сказали? Мех, плюш? Это подошло бы.
– Сейчас поищу образцы.
Розоволосая администратор отошла от Брагина, присела на корточки перед нижней секцией шкафа, открыла дверцы и принялась вытряхивать очередную порцию коробок. В этот момент над входной дверью звякнул колокольчик, дверь распахнулась, и на пороге возник молодой человек с картонной упаковкой в руках: два стакана кофе на вынос и что-то еще. Отсюда не разглядеть. Будда-привратник отреагировал на появление парня ровно так, как десять минут назад отреагировал на Сергея Валентиновича. Даже глаз не открыл и не расцепил толстых пальцев, сомкнутых на толстом животе. Парень, напротив, коснулся свободной рукой плеча азиата: «Привет, чувак, вот и я».
Типичный ботан. Хипстерня.
Квинтэссенция хипстерни: аккуратный череп, аккуратная – волосок к волоску – прическа; штаны в облипку, с низкой, прости господи, мотней. Не было дня, чтобы эти чертовы недоштаны не промелькнули где-нибудь поблизости от Брагина, это называется – уличная мода. Зато черная футболка – вне всякой моды, полгорода в таких ходит. И сейчас, и десять, и двадцать лет назад. Футболка самая обычная, да. Если не считать надписи.
WAKE ME UP WHEN THE LIFE ENDS
[4].
Брагин не особенно силен в английском, но общий смысл послания понимает: что-то фрондерское и выпендрежное насчет конца жизни, ах ты, сукин сын. Что ты вообще знаешь про конец жизни?
Успокойся уже, Сергей Валентинович. Уймись, а?
Лицо тоже аккуратное, правильное, пропорции соблюдены идеально. Настолько идеально, что если раскладывать физиономию вновь прибывшего на геометрические составляющие, то все квадраты, параллелограммы и треугольники подойдут друг другу идеально, без всяких зазоров. Все с ним хорошо, с лицом, отвернешься и не вспомнишь. А вот очочки приметные: узкие, в тонкой железной оправе, стекла не прозрачные, а какие-то дымчатые, слегка затемненные. Очевидно, у парня проблемы со зрением. А может, и нет, кто этих хипстеров поймет?
