– У него есть имя? – спрашивает Джанго.
– Есть.
– Как его зовут?
– Я… не помню. Но помню, что он крадет мои романы. Мои сценарии. Я написал пятнадцать прекрасных романов за двадцать пять лет. Десятки сценариев. И он все, все их отобрал.
Помнится, Леха Грунюшкин отзывался о таланте Кирилла Шапсая в превосходных степенях. Но один-единственный сценарий, за которым Грунюшкин охотился и готов был выложить любые деньги, оказался похищенным. И это напрягает Брагина, потому что человек, представившейся Полине Ветровой работником органов, так и не объявился.
Впрочем, Полина могла и солгать Грунюшкину относительно сценария.
И до правды теперь не докопаешься – Ветрова мертва.
У капитана Вяткина есть на этот счет своя собственная теория, которая кажется Брагину не лишенной оснований: Ветрова оказалась в «GREEN LOVERS» случайно, отправившись туда за сыном, который периодически заглядывал в питомник – пообщаться с гибискусом (волонтер Адема Кусаинова писала об этом в своем дневнике). Возможно, она увидела не только Кирилла Шапсая, но и что-то еще, чего видеть была не должна. Скорее всего – аппаратную с выведенными на мониторы изображениями комнат.
И Шапсай убил ее, как ненужного свидетеля. И этому не помешало даже то, что она была матерью его ребенка.
В этой теории есть, конечно, свои допуски, и концы с концами сходятся не всегда: Брагин и Вяткин вошли в питомник совершенно свободно, как за десять минут до этого Паша Однолет. Полдня охотившийся за минивэном с логотипом «WHITE LOVERS» Паша узнал, что раньше так называлась ферма по выращиванию шампиньонов. Та самая, на месте которой пышным хвойным цветом расцвел питомник «GREEN LOVERS». Он добирался до питомника на такси, но, со свойственным ему темпераментом, спутал вспомогательную дорогу и часть пути пробежал по каким-то оврагам.
Так получилось, что они застали Шапсая врасплох.
Точно так же Шапсай мог застать врасплох несчастную Полину, названную так матерью в честь погибшей младшей сестры.
Сына Шапсая зовут так же, как и отца, – Кирилл.
И удильщик вполне мог набрать Брагина и отправить ему эсэмэс, тем более что телефон матери нашли в кармане его брюк.
Почему Шапсай оставил в живых сына? Посчитал, что тот неопасен?
Слишком много вопросов.
– Слишком много вопросов, – хнычет Шапсай.
– Когда вы познакомились с ним? – Джанго не прошибешь дешевой маньяческой слезой.
– С кем?
– С паразитом, имя которого забыли. Или он был всегда?
– Нет-нет. Не всегда. Он приходит, когда случается что-то плохое.
– Что именно?
– Когда убивают. Он утверждает, что когда-то спас меня, убив и дав новую жизнь. Но больше он не будет этого делать.
– Почему?
– Не знаю. Что-то с головой, – хнычет Шапсай. – Как зовут девушку, которую я любил?
– Ольга Трегубова.
– Кто это?
– Аяна Уласова.
– Кто это?
– Жанна Левниц.
– Кто это?
– Кто-то без имени?
– Может быть. Скорее всего.
Кирилл Шапсай, старик и убийца, постоянно врет, сидя под облаками, на стене своего безупречно сконструированного безумия.
Благообразный – каким и положено быть управляющему маленьким питомником, никаких нареканий со стороны работодателей, постоянно проживающих в Польше. Его наняли на работу около года назад. По рекомендации владельцев другого питомника, постоянно проживающих в Чехии. До этого было еще несколько питомников, в основном на юге, в районе большого Сочи; впрочем, проверять их не имеет особого смысла. Ничего напоминающего Серию в их окрестностях не произошло. Окрестностях в таком широком понимании смысла, что проще назвать это ареалом.
Шапсая можно найти на бэкстейдже сериала «Постарайся забыть»: черный свитер, черная шапка, белая борода, моток провода через плечо, изображает электрика.
Шапсая можно найти на соревнованиях по аджилити, случайно попал в кадр: черный свитер, черная шапка, белая борода, рекламный проспект под мышкой, изображает поклонника породы басенджи.
Его можно найти за рулем минивэна с логотипом «WHITE LOVERS» (белый круг, зеленый кант, большой цветок посередине). Минивэн сворачивает с улицы Литовской на улицу Грибалевой за сорок минут до того, как по ней пройдет Аяна Уласова.
Если маньяка, невзирая на его преклонные годы, закатают по полной, Брагин будет только рад.
И Вяткин с Пашей Однолетом. И Лера Гаврикова. И Ряпич с Пасхавером.
Не рада только Джанго. Наверное, потому, что очередной серийный убийца снова не оправдал ее ожиданий.
Впрочем, «не рада» – не совсем точное определение. Джанго мрачна и исполнена тревоги. Но и какой-то решимости тоже, отчаянной решимости, как крестоносец, который едва ли не в одиночку собирается штурмовать небесный город Иерусалим.
– Что не так, Елена Викторовна? – устало спрашивает у нее Брагин.
– Все не так. Разве вы сами не чувствуете?
Как же он ненавидит это ее умничанье, эти бесконечные сомнения. На протяжении нескольких месяцев Джанго была совершенно бесполезна, ее книжные теории не продвинули следствие ни на шаг, но теперь, когда все закончилось, она продолжает мутить воду и отравлять Брагину существование. Стерва.
Ехала бы ты в свою Москву, стерва.
– Что именно я должен чувствовать?
– Что все здесь не так. И это «не так» специально оставлено на поверхности. Специально, чтобы мы не заметили.
– Хитрый маньяческий план?
– Боюсь, он больше не способен строить планы. У Кирилла Шапсая – прогрессирующий Альцгеймер. Не знаю, как он убивал в такой ситуации. И уже не говорю о схеме планирования убийств. Это очень сложная схема. Достаточно необычная. Экспериментальная, я бы сказала. Вам ли не знать.
Брагин знает. Что из того?
– И раздвоение личности, которое он мне подсовывает… диссоциативное расстройство… сюда оно ложится идеально. Прямо классика жанра. Все каноны соблюдены.
– И?
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы полгода не могли распутать дело, даже с мертвой точки не особо сдвинулись.
– Мы, – на автопилоте поправляет Брагин.
– Да, мы. – Джанго на все согласна. – Мы не могли распутать. Но решилось оно мгновенно. Почти мгновенно. Благодаря счастливому случаю.
– Какому еще случаю? – Разговор с Джанго нравится Брагину все меньше и меньше, он вызывает к жизни сомнения, которые Брагин хотел бы похоронить навсегда. Оставить в той комнате с бетонным полом.
– Фургон. Фургон, который видели велосипедисты. Ехал по пустой трассе, неожиданно остановился, несколько минут маячил перед ними бельмом в глазу. И не захочешь, а запомнишь. Более того, велосипедисты тренировались там каждую ночь. Они не были случайностью в пейзаже. И фургон не был. Он и стоял там для того, чтобы привести вас к месту, где держали девушек. Но не раньше, чем это было запланировано. И не позже. Я не права?
