Вступление
Элспет Марр (1871–1947) – это моя двоюродная прабабушка по материнской линии. Она умерла, когда мне не было еще и трех лет, но навсегда осталась моим первым и самым ярким детским воспоминанием. Она была хозяйкой нашего дома, и каждое утро я спускался к ее очагу, где она восседала, словно на троне, в ореоле черного кружева и шелка. Я путался в ее юбках. Я стоя внимал ей, когда она метала громы и молнии, обрушивала на меня тонны героических стихов и угрожала адским огнем. Суровая евангелистка Эпп – такой я ее запомнил и написал о ней в воспоминаниях о детстве «Адский огонь и селедка».
Но была и другая Эпп, которую я открыл спустя много лет после ее смерти. Внимательный и чуткий писатель, автор эксцентричных, живых и безумно интересных дневников, свободная душа, способная вырваться за пределы своего дома в маленькой рыбацкой деревушке Сент-Монанс на восточном побережье Шотландии, где родились все наши предки. И эту Эпп я с гордостью представляю вам в первом из ее «блокнотов».
Жизнь Эпп достойна романа: ее предки были мореходами, прадед отличился в битве при Трафальгаре. Воспитание и образование ее были весьма ограниченными. Она устроилась горничной и завела роман с аристократом. Потом была беременность, поездка в Париж, возвращение в Шотландию и бездетный брак (вероятно, только ради удобства). И еще безрадостная служба на местной почте. Ни родные, ни соседи даже не представляли, какая поразительная женщина жила рядом с ними, каким умом она обладала. И никто не знал, что бо́льшую часть времени она посвящала своим потрясающим «заметкам».
«Заметки» эти никогда не предназначались для публикации. Эпп писала их для некой юной леди (возможно, умершей дочери) или просто для женщин. Как бы то ни было, она, как и многие другие писатели, просто хотела высказаться. И высказывания ее были адресованы всем.
Ее «заметки» – это отчасти руководство, отчасти дневник, отчасти записная книжка. Она рассуждает о серьезных, глобальных темах (религия, эволюция, этические проблемы) и о тривиальных мелочах повседневной жизни (еда, здоровье, секс). Она побуждает читателя держать разум и кишечник открытыми. Многие ее высказывания поразительно откровенны для того закрытого и сдержанного времени. Это книга о том, как жить, об истинном смысле жизни, которую вы ведете. Это книга о том, чтобы быть самим собой, не обращая внимания на ограничения пола и класса, на требования церкви и государства. Это экзистенциальный документ, превосходящий многие манифесты феминизма или других движений.
Некоторые выдержки из источников XVIII–XIX веков я немного адаптировал, но в целом старался оставлять текст неизменным. Эта книга – порождение оригинального и пытливого ума, воспринимавшего мир глобально и всеобъемлюще. Это причудливый и идеалистический взгляд на жизнь, сугубо личный и ни на кого не похожий. Феноменальна и продолжительность «заметок»: Эпп читала и писала до самой смерти, а ведь некоторые ее записи относятся ко времени, когда был еще жив Альфред Теннисон. Она записывала свои размышления о Дарвине, которые мог бы взять на заметку профессор Ричард Докинз. Эта книга – поразительно свежий и глубокий взгляд на жизнь конкретной женщины. Уверен, что чтение доставит вам истинное наслаждение.
Carpe diem
Очень емкие два слова, хотя мы часто передаем этот смысл тысячей разных способов: «Лови момент», «Живи настоящим», «Ешь, пей и веселись», Gaudeamus igitur. А если вы страстный поклонник этой философии, то с пылом новообращенного скажете: Meum est propositum in taberna mori
[1].
Post coitum omne animal triste: грусть после соития
Впрочем, тут все зависит от самого акта, союза и участников. Утверждать, что все животные испытывают грусть после сексуального акта, довольно глупо. Подобное обобщение недоказуемо. Хотя античный автор нам неизвестен, но почти наверняка это был мужчина. Сексуальный акт – это естественный процесс, который роднит нас с животными. Ни одно животное никогда не говорило, что испытывает грусть после сексуального акта, даже если его спрашивали. Но это утверждение содержит в себе неопровержимую истину: многие (не все) мужчины испытывают безразличие (отнюдь не печаль) после сексуального акта. Главная цель – физическое облегчение – достигнута. А женщина становится просто использованной емкостью, которую можно выбросить или позабыть до следующего использования. Мужчины редко в этом признаются, предпочитая отделываться разнообразной ложью, но таков факт жизни, к которому вы должны подготовиться, если не привыкнуть. Да, вы тоже можете испытывать определенную «грусть», и это естественное ощущение, если вам не удалось достичь вершины удовольствия. Но если после сексуального акта вы испытываете не наслаждение, а грусть, то стоит поменять партнера!
Адюльтер
ВЫ МОЖЕТЕ ПОСТИТЬСЯ И ГРУСТИТЬ,
НО САМИ БОГИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ЗНОЯ
НАМ ПОДАЮТ ГУБИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР:
ЧТО СМЕРТНЫМ – ГРЕХ, ТО ЗЕВСУ – АДЮЛЬТЕР!
(ДЖ. БАЙРОН, «ДОН ЖУАН», ПЕР. Т. ГНЕДИЧ)
Как было хорошо известно Байрону, адюльтер процветает за границей, хотя и не слишком далеко: на Ближнем Востоке вас могут забить камнями за простое подмигивание. Чем восточнее вы забираетесь, тем ниже ваше положение в иерархии творения. Там мужчина может быть развратен, как обезьяна, но женщина должна быть чиста, как лед. Италия и Испания – отличные места для романтических игр, но истинной родиной непостоянства остается Франция. Там, если мужчина оказался вам неверен и вы всадили ему нож в сердце, можете рассчитывать на публичное одобрение. На вашу шею возложат пышные гирлянды. В Англии же вас просто повесят – за эту самую шею.
Не забывайте, что каждый мужчина в глубине души изменник. Таким его создал Бог: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». И поскольку нет в мире мужчины, который не вожделел бы женщины, то каждый мужчина – прелюбодей. К нам же это не относится, поскольку природа создала нас значительно более избирательными. В адюльтере нет ничего плохого, если брак – это камера пыток или пустыня. Все заповеди были созданы для того, чтобы их нарушать. Грех ли адюльтер? Вовсе нет. Седьмая заповедь запрещает лишь физическое проявление совершенно естественного желания, запрещенного обществом и церковью. Это орудие, с помощью которого общество удерживает вас в рамках (особенно если вы женщина). Эти два института (поскольку общество – это тоже институт) веками создавали искусственные барьеры на пути человеческого счастья.
