Если бы он мог видеть этих всадников, их яростные жесты и слышать их угрозы, то задрожал бы сильнее
Расположенный на вдающемся в реку обрывистом утесе, Натчиточес выстроен на франко-креольский манер и состоит из крашеных деревянных домов с высокими крышами, опоясанных верандами-«пьяццами», оснащен мощеными тротуарами и утопает в зелени. Здесь произрастают благоуханная магнолия и melia azedarach, известная также как клокочина, а еще как «Гордость Китая». Местами деревья смыкаются, образовывая над улицей свод. Этому городу присущи парадоксальные черты rus in urbe
[23] или urbs in rure
[24] — называйте как предпочитаете.
Его увитые лианоподобными растениями галереи обнесены решетками, по которым ползут побеги бигноний
[25], аристолохий и орхидей, душистые цветы которых, нависая над окнами и дверями, наполняют воздух ароматом. Среди них хлопочут крохотные колибри, деловито гудят пчелы, почти не уступающие в размерах этим пернатым, и порхают на легком ветерке бабочки, которые крупнее и тех и других.
Подобные виды усладят ваш взор на любой из улиц во время прогулки по Натчиточесу.
Есть здесь и еще чем полюбоваться. На тех же самых решетчатых верандах можно заметить красивых девушек, элегантно одетых и сидящих в кресле-качалке или же бросающих томные взгляды из-под полуприкрытых жалюзи. Очи их неизменно темно-карие или черные, а мраморный лобик обрамляет челка цвета воронова крыла. Это неудивительно, ведь большинство этих мадемуазелей ведет свой род от старинных колонистов из двух латинских рас, а у иных есть в жилах примесь африканской или индейской крови. Белокурые волосы, голубые глаза и белая кожа северянок лишь изредка встречаются в Натчиточесе.
При встрече с этими девушками на улице обычай и хороший тон обязывали приподнять шляпу и отвесить поклон. Любой мужчина, считающий себя джентльменом, почитал себя обязанным отдавать эту дань, тогда как любая женщина с белой кожей ожидала ее. Эта привилегия распространялась на все слои общества. Самый скромный клерк или ремесленник, и даже извозчик, мог без страха быть обвиненным в дерзости склонить голову перед самой гордой и светской дамой, прогуливающейся по тротуарам Натчиточеса. Это не давало ему права заводить разговор или претендовать на знакомство – то был знак уважения, не более того, и попытка расценить поклон как жест менее формальный была бы истолкована как грубость и немедленно и бесповоротно отвергнута женщиной.
Таковы были нравы города, куда «Натчезская красавица» доставила полковника Армстронга и его скарб. Отсюда он намеревался двинуться в последний отрезок пути до Техаса. Штат Одинокой Звезды лежал совсем неподалеку: река Сабин образовывала пограничную линию. С тех самых пор как в северо-восточной части Техаса возникли поселения, Натчиточес служил воротами к ним.
Здесь сделал остановку бывший миссисипский плантатор, и остановка эта продлилась больше, чем он изначально предполагал. Дело в том, что теперь у него на уме был куда более масштабный план переселения, чем намечавшийся изначально.
Причиной задержки стал не сам Арчибальд Армстронг, но тот, кому предстояло сделаться вскоре его зятем. Пусть молодой креол Дюпре и был опьянен любовью, но и о делах тоже не забывал. Напротив, любовь даже подтолкнула его к шагу, который он давно обдумывал, но не решался совершить. Луи Дюпре также вынашивал замысел переселиться в Техас. Путешествуя некоторое время назад по Европе, преимущественно по Франции, вместе с представителями нескольких других благородных семей, с которыми водил знакомство, Луи оказался вдруг захвачен великой идеей, подсказанной ему высокими амбициями. Ему подумалось, что в Луизиане он всего лишь один из плантаторов среди прочих, и хотя богат, но не может похвастаться самым большим числом негров или самыми обширными владениями. А вот в Техасе, где земля относительно дешева, у него появится возможность развернуться всерьез, основав синьорию на манер европейских. Несколько месяцев бродила в нем эта амбициозная мечта, и теперь, встретив на борту парохода миссисипского плантатора и узнав о его планах, Луи Дюпре, дополнительно побуждаемый узами более нежного свойства, решил обратить эту мечту в реальность, влившись в эту группу переселенцев. Он задумал выставить на продажу дома и владения в Луизиане, но не рабов, которых собирался забрать с собой.
Нет нужды говорить, что, заявив о своих планах, Дюпре занял пост действительного главы этого переселенческого сообщества. Капиталист, даже если не лезет на первый план и держится скромно, всегда управляет предприятием. А Луи был настоящим капиталистом.
Но хотя на деле верховодил он, по наружности власть оставалась в руках полковника Армстронга. Молодого креола это вполне устраивало. В нем не было ревности к человеку, который вскоре станет его тестем. Была и еще одна причина отдать пальму первенства бывшему миссисипскому плантатору. При всех его стесненных обстоятельствах полковник сохранял изрядный вес в обществе. Имя его было широко известно на юго-западе, и было ясно, что под его знамя вскоре начнут стекаться добровольцы, в том числе закаленные обитатели лесов, одинаково ловкие в обращении и с ружьем и с топором, а без таких людей любое поселение в приграничном Техасе не способно ни выживать, ни развиваться.
А перебраться они собрались именно на фронтир, где земля продается по государственной цене и где приобретать ее можно не акрами, но квадратными милями и даже лигами.
Таков был план Дюпре, вполне осуществимый, благодаря наличию у него капиталов от продажи плантаций на Ред-Ривер. Не далее как через неделю после приезда в Натчиточес креол избавился от земель, подписав купчую и получив деньги. Вопреки поспешности торга, сумма получилась внушительная. На руках у Луи оказалось двести тысяч долларов наличными – в те дни на них можно было приобрести огромный участок, так что мечта о синьории обретала вполне реальные черты.
Но теперь его взгляды изменились. Бросая взгляд в будущее, Дюпре думал не столько о себе в качестве феодала, но представлял, как будет смотреться его белокурая возлюбленная в роли повелительницы замка посреди прерий Техаса.
В его воображении, без сомнения, рисовалась самая прелестная из особ, когда-либо носившая на поясе ключи столь обширного домохозяйства.
Будущее казалось ему сладостным, но настоящее было еще слаще. Пребывание в Натчиточесе превратилось для Луи Дюпре и Джесси Армстронг в бесконечную череду нежных встреч и бесед. Соединив левые ладони и обнимая друг друга за талию правой рукой, или же лаская ею пряди и кудри возлюбленного, молодые люди часто сливались в поцелуе, этом касании, наполняющем душу хмелем любви – напитком, от которого никто не испытывает желания трезветь.
