Его вид и поведение указывали, что он не намерен надолго задерживаться в этом месте. Юп то и дело задирал голову кверху, как бы в надежде понять, который час. Но это было нелегко в темном лесу, где солнца почти не видно. Только редкий луч ухитрялся пробиться через густую листву. И тем не менее, судя по тому, что проблески эти становились слабее, беглец сделал вывод о приближении вечера.
Он ждал сумерек, а вернее, момента минут за двадцать до их наступления. Дело в том, что ему буквально до секунды известно было время, необходимое, чтобы добраться до определенной точки на краю болота. Это было то место, где он забирал припасы, оставленные охотником за енотами.
В тот вечер Юпитер ожидал кое-чего помимо съестного, и потому волновался сильнее обычного. Несчастный чаял пищи для души, а не только для тела, и ждал весточки от той, чей образ был запечатлен в его сердце – от мулатки Джул. Под груботканной рубахой Юпа и под бронзовой его кожей билось сердце, полное любви не менее чистой и страстной, чем поселяется под белой кожей и под дорогой материей.
Невольник осведомлен обо всем происходящем на плантациях, знает о кознях Эфраима Дарка с купчей и о намерениях полковника Армстронга. Охотник за енотами сообщил ему все: и факты и домыслы, и сплетни и правду.
Одним из последних достоверных известий было решение Армстронгов переселиться из этих мест. Юп слышал об этом и прежде, как и о пункте их назначения. Для него это было бы не важно, если вместе с ними не уезжала бы его милая. Впрочем, его эта новость не огорчала, скорее напротив. Для влюбленных она сулила счастливое будущее. Юп тоже подумывал о Техасе. Не то чтобы штат Одинокой Звезды обещал безопасное убежище для таких, как он, но на его бескрайних просторах был шанс избежать оков цивилизации, вступить в союз с тамошними дикарями! Даже эта смутная идея о свободе, такая сомнительная и труднодостижимая, казалась мулату предпочтительной. Что угодно, только не рабство! Его давно вынашиваемые планы, впрочем, должны были, похоже, претерпеть серьезные изменения в свете событий, намечавшихся на плантациях. Его Джул уезжала вместе с хозяином и юными мисс в Техас. В надежде соединиться с ней Юпитер готовился отправиться туда же, как только сумеет улизнуть с болота.
В тот вечер он ожидал последних известий, более точных деталей о грядущем. Синий Билл обещал доставить их наряду с весточкой от Джул, с которой охотник за енотами обещал повидаться. Более того, у Юпа теплилась надежда встретиться с ней самой до отъезда, и теперь он в первую очередь думал о том, как устроить при помощи друга этот разговор. Так что неудивительно, что он бросал на небо взгляды, полные нетерпения.
Наконец, убедившись в приближении ночи, Юпитер тронулся в путь, пройдя по мостику из поваленных деревьев. Сослужив ему службу на протяжении почти двухсот шагов, этот мостик довел его до края глубокой воды, где стволы кипарисов лежали притопленными. Последний из остававшихся на поверхности был лесной исполин, ветви которого не успели еще сгнить, и обильно заросший испанским мхом. Паразит свисал лианами, стелясь по поверхности и уходя под воду, напоминая хвост белой лошади, зашедшей по колено в реку. В гуще этих зарослей пряталось нечто, чего не заметил бы невнимательный глаз. Только приглядевшись, можно было различить некое грубое плавательное средство: бревно с удаленной сердцевиной – короче говоря, пирогу, называемую «долбленкой».
Не стоит удивляться, что беглому рабу не составило труда обнаружить лодку, ведь он сам ее туда и поместил. Это его собственное имущество.
Соскользнув вниз по увитой мхом ветви, Юп спустился в пирогу и, устроившись поровнее, погрузил в воду весло и вывел долбленку из убежища. Некоторое время путь преграждали подтопленные стволы, и ему требовалась немалая ловкость, чтобы избежать столкновения с ними.
Наконец он достиг реки, вернее, ее рукава с почти стоящей водой, и погнал лодчонку вверх по течению. Мулат проделал таким образом около мили, когда услышал звук, заставивший его поднять весло с поспешностью, говорящей о тревоге.
То был всего лишь лай собаки, но для беглеца это был сигнал опасности. Когда он повторился, почти сразу же, мулат снова убрал весло, предоставляя пироге скользить по инерции.
На голове Юпа красовалась дешевая суконная шляпа, какие шьют в исправительных учреждениях южных штатов для негров. Сдвинув ее набок, он наклонился и прислушался.
Собака снова подала голос, но как-то странно. Собака не лает так, когда гонит или травит добычу. Затем раздался вой, а затем животное заскулило, словно его привязывали или наказывали.
«Крики этого пса не предвещают мне опасности, – решил он. – Я знаю этот голос так же хорошо, как и свой собственный. Это оленья гончая молодого массы Клэнси, а не ищейка».
Приободрившись, Юп снова взялся за весло и налег. Но теперь он греб с удвоенной осторожностью и еще бесшумнее, чем раньше. Весло так легко входило в воду, что не мешало улавливать любой посторонний звук, даже шелест кипарисовых веток.
Но покуда слышался только голос собаки, которая продолжала жалобно выть и скулить.
– Господи, – сказал сам себе мулат, снова перестав грести. – Что с бедной псиной? Должно быть, что-нибудь да произошло, раз она так воет. Надеюсь, что не случилось никакого несчастья с ее молодым хозяином. Что бы там ни было, я все-таки подойду ближе и посмотрю.
Несколько решительных ударов веслом подвели пирогу к месту, где ее владелец обычно сходил на берег для встреч с Синим Биллом. Большой сикомор, стоящий наполовину на суше, наполовину в воде, широко раскинул ветви, образовывая укромный причал. На ветвях не оставалось следов, а лодка была под ними в полной безопасности.
Случайно это убежище оказалось совсем недалеко от места, с которого слышался вой собаки – не более двухсот ярдов.
Втянув пирогу между двумя корнями сикомора и крепко привязав ее, мулат выбрался на землю. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь, затем заскользил между деревьями.
Если на воде Юп соблюдал осторожность, то здесь был начеку вдвойне – удаляясь от реки, он словно удалялся от дома.
Слыша регулярно повторяющийся вой собаки, он без труда определял направление, но двигался не спеша, потому как понимал, что, забыв об осмотрительности, подвергнет опасности не только свободу, но и жизнь. Ступая осторожно, как по яичной скорлупе, мулат перемещался от дерева к дереву, на время укрывался за стволом и, лишь убедившись, что его никто не видел, шел дальше. И наконец добрался до дерева, за которым ему пришлось задержаться на более длительный срок.
Теперь он увидел собаку. Как Юп и предполагал, это была гончая Клэнси. Пес стоял, понурив голову, рядом с кучей мха и время от времени поднимал голову и испускал вой, оглашая окрестности горестным плачем.
Что же так расстроило животное? Чего оно хочет? Эти вопросы мулат мог задавать только сам себе, потому что больше вокруг никого не было. Ни единой живой души, кроме собаки.
Может, тут мертвец? Эта догадка заставила Юпа еще плотнее прижаться к стволу дерева.
