Несколько минут гости стояли, точно парализованные, в молчаливом отчаянии глядя друг на друга. Никто не требовал объяснений и не пытался дать их. Все инстинктивно ухватили ситуацию: произошло неожиданное нападение индейцев. Теперь это была уже не отдаленная опасность, но реальная угроза!
Недолго колонисты пребывали в бездействии. Хокинс, наделенный геркулесовой силой, бросился на дверь с расчетом сбить ее с петель. Другие поспешили ему на помощь.
Но все напрасно. Дверь была из толстых дубовых досок, крепкая как в тюрьме. И открывалась внутрь, поэтому выломать ее можно было только вместе с косяками, а те были намертво вмурованы в стену.
Тогда они бросились к окнам, но и тут их ждало разочарование. Крепкие железные решетки, хотя и покрытые ржавчиной, успешно сопротивлялись всем попыткам сломать или вывернуть их.
– Попались, клянусь Предвечным! – в отчаянии воскликнул охотник. – Да, джентльмены, мы сидим в прочной клетке!
Слова были излишни, ситуация и так была ясна. Они оказались заперты, лишены всякой надежды выбраться и возможности обороняться.
Трудно передать, что думали колонисты в этот ужасный час. Ни перо, ни карандаш не в силах описать их чувства. Там, снаружи, остались дорогие им люди. Они находились совсем рядом, но прийти им на помощь не могли так же, как если бы их разделяло двадцать миль. Что с ними будет?
Он весь дрожал, в широко открытых глазах был ужас
Никто не задавал вслух этих вопросов, чтобы не произносить ответа. Всем он был известен слишком хорошо, и слишком ужасен, чтобы озвучивать его. Ни одни узники не переживали эмоций таких душераздирающих и горьких, даже пленники Канпура и «Черной Дыры» в Калькутте
[40].
Колонисты сидели в темноте, с той минуты как захлопнулась дверь. Они сами погасили свет в опасении, что индейцы будут стрелять в них снаружи, и теперь удивлялись, что совсем не слышно выстрелов, а между тем было известно, что команчи всегда носят при себе огнестрельное оружие.
Пленники слышали только крики, узнавая голоса домашней прислуги, мужской и женской, негров и мулатов. Крики перемежались мольбами, стонами и воем. Но почему не слышно воплей нападающих? Где знаменитый боевой клич индейцев, эта ужасная визитная карточка дикарей? Но ничего похожего на клич команчей не долетало до их ушей.
А вскоре и вовсе установилась тишина. Крики домашних прекратились, резко и полностью, как если бы их оборвали несущие смерть удары.
В комнате царила мертвая тишина; снаружи тоже.
Глава 52
Безжалостное истребление
Перейдем к сцене, разыгравшейся снаружи, оной из самой трагических в истории техасской колонизации.
Нет нужды говорить, что за индейцы закрыли и заперли дверь столовой – те же самые, которых обнаружили Хокинс и Таккер, которых слуга-изменник провел через провал в стене. Захватив девушек, они, ведомые полукровкой, направились к дому.
Под его руководством они миновали загон для скота и попали во внутренний двор. Тут мальчик-негр, посланный на поиски Фернанда, заметил их и со всех ног помчался в трапезную.
Но как бы он ни торопился, все равно было слишком поздно. Полдюжины передовых индейцев добрались до дверей столовой почти одновременно с ним, а остальные тем временем заперли главные ворота, отрезав этот путь к отступлению.
Во дворе разыгралась жуткая сцена. Испуганные слуги, с криком и плачем бегавшие взад и вперед, падали, как скот на бойне, под ударами томагавков, копий и длинных ножей. По меньшей мере десять человек погибли в ходе этой жуткой резни. Убийцы не обращали внимания ни на пол, ни на возраст – мужчины, женщины, дети, все становились жертвами.
Крики и мольбы оставались без внимания. Один за другим несчастные падали, подобно подрубленным мачете побегам. То была адская сцена, напоминающая сатурналию демонов, творящих убийство!
Быстро и ужасно: менее чем в десять минут все было кончено, и окровавленные тела валялись на мостовой. Из слуг спаслись только те, которые успели скрыться в комнатах и забаррикадировать за собой двери; никто не преследовал их, потому что краснокожие убийцы, несмотря на совершенное ими избиение, явились исключительно с целью грабежа.
Это было очевидно по их действиям. Вместо того, чтобы врываться в столовую, дикари оставили у запертых дверей двоих часовых, еще двое встали у главных ворот. Предприняв эти меры, остальные гурьбой, по-прежнему возглавляемой Фернандом, устремились по коридору к одной из выходящих в него комнат. Именно ее избрал для своей спальни Дюпре и там он хранил свои сокровища. В прочных ящиках там хранилось по меньшей мере пятьдесят тысяч долларов, по большей части в серебряной монете.
Фернанд, носивший всегда ключ от спальни при себе, вложил его в замок и открыл дверь. Индейцы или люди, желавшие выдать себя за индейцев, ринулись на добычу как тигры, или точнее, учитывая их вороватость, как коты.
Вскоре они снова появились в коридоре, и каждый нес по ящику – небольшому, но такому увесистому, что несущему приходилось напрягать все силы. Сложив их, краснокожие вернулись в комнату и снова вышли с таким же грузом.
Так продолжалось до тех пор, пока все ящики, почти два десятка, не выстроились на замощенном дворе. Как только это произошло, часовые от дверей столовой и главных ворот были отозваны, и вся шайка собралась у сокровищ, подобно слетающимся на труп стервятникам.
Негодяи вполголоса обменялись парой фраз, после чего взяли по ящику – хватило почти на каждого – и, взвалив груз на плечо, ушли со двора.
Молча, гуськом они миновали корраль, вышли в сад, проследовали по центральной аллее и пролезли через проем в стене, при помощи которого прежде попали в миссию.
Оттуда их путь лежал к поляне, где они оставили коней. Приторочив к седлам ящики, индейцы сели на лошадей и ускакали прочь, в том числе и полукровка. Метис ехал на самой красивой и породистой лошади, украденной им из конюшни своего господина, которого он так бессовестно предал и так безжалостно ограбил.
А господин его в это время метался как безумный, да и все заключенные вместе с ним чувствовали себя не лучше него. Сталкиваясь в темноте как пьяные, они спрашивали друг друга, что же происходит.
Судя по тишине, все погибли, убиты: домочадцы в миссии, колонисты – все!
Что стало с дочерями полковника? Муки неизвестности были ужасны для всех, но еще ужаснее были они для отца, которому казалось, что он сойдет с ума, и только надежда на возможность отомстить в будущем поддерживала его.
