Лучше уж в пе́тлю.
Уолтера пока не видно, наверняка возится в баре: ведь после турнира туда хлынет радостная толпа. Но он появится обязательно: поддержать и пожелать мне удачи.
Я не заявила участие – ведь не собиралась же – но это ничего. Таких как я умников на каждом турнире набирается человек пять-шесть. Они выступают в хвосте, так что времени еще много.
Я отчего-то чувствую тревогу. Люди выходят и танцуют, выходят и танцуют. Я всех знаю: вместе бегали в школу, ловили крабов, собирали лютики на холмах… Ну вот, опять я об этом, не буду. Стефани танцует не так хорошо, как в прошлый раз, ей мешает длинноватое для степа свадебное платье. Но Брайану, как мне кажется, все равно: он смотрит на нее с обожанием. Может, ему и степ-то не нужен? Неужели, не нужен? Что же тогда?
Сам Брайан отстучал как-то… обычно. Без куражу совсем. Или я привередничаю? Девчонки рядом пихают друг друга локтями, кивая на Брайана: смотрите, мол, наш красавчик. Не могу удержаться, чтоб не фыркнуть. Вот гусыни! Горазды на чужих мужей заглядываться. А впрочем, какое мне дело. Пусть Стефани беспокоится.
Мой выход. Надо бы протиснуться через толпу к площадке, но от долгого стояния так затекли ноги, что не могу пошевелиться. Вот это да! Мне же танцевать. Не знаю, то ли смеяться, то ли плакать, хочу поднять руки, чтоб растолкать народ впереди. Какое там! Руки тоже не слушаются. Вот так штука, шмякни меня волна! Что еще за новости? Порываюсь крикнуть – язык словно прилип к небу. Тут уж мне совсем поплохело. Мало мне подвернутых ног… Главное, ни одна морда даже не пытается помочь, все вроде как мимо меня смотрят. А на площадку вылазит кто-то! Да я же последняя была!
Нет, оказывается, не последняя. Какая-то девка, не пойму, кто это, но очень знакомая, кланяется направо-налево и начинает выкаблучиваться:
Послушай, друг!
А где здесь Чаттануга Чу-Чу?
Десятый путь!
Вперед и вправо свернуть.
Вроде и неплохо танцует, ножки вон какие резвые, сразу видно: не подворачивала три раза подряд. Залюбуешься. Но откуда она взялась?! И туфли, главное, приличные, судя по каблуку. Юбка, конечно, так себе, в клеточку. А шляпенция на башке – вообще отпад. Где она такое старье выкопала? Однако ей идет. Не с побережья девчонка, у нас тут нет таких, но я ее точно знаю. С той стороны холма, что ли, шерифа дочка? Да нет, дочка шерифа, Кэти, вроде помладше…
В восемь поезд свистнул-
Время выпить пришло,
Знаю я, что Теннесси
Недалеко,
Подбрось угля лопату,
Чтобы ход не падал,
А вот уже и Чаттануга
За стеклом!
Тут девчонка в шляпе оборачивается. И я вижу себя.
Как в зеркале.
Шмякни меня волна, подними, да брось еще раз с перекрутом! Что же это делается…
Она продолжает танцевать… то есть, это я продолжаю, а я стою и смотрю на себя. Как я танцую. Так и сдвинуться недолго. И все смотрят на меня – ту. И главное, все хлопают! Подбадривают! И даже Брайан! И Стефани! Но как же я?!
Она, которая я, кружится и кружится, а у меня перед глазами уже все плывет.
Вот она заходит с левой в поворот, мой коронный. И останавливается. Стефани кидается к ней на шею! Брайан подходит, улыбается, что-то говорит… Я, наконец, могу двигаться. Медленно поворачиваюсь и топаю вниз с холма. Это какой-то бред. Не может этого быть. Я не хочу их видеть. Никого. Ни верещащую Стефани, клянущуюся в вечной дружбе, ни ее мужа, ни себя, только что отстучавшую Золотой степ. Это не я. Я вообще не танцую. У меня с детства подворачиваются ноги… Я живу в столице штата, учусь в колледже. У меня там есть друзья. А эти люди для меня чужие. Однако, все они там: и Анет, и Алекс, и докторишка Свенсен, и Барни… Нет только Уолтера. Где же Уолтер?! Он ведь так и не пришел. Теперь у меня есть силы, чтобы бежать, и я пускаюсь вихрем по пыльной дороге. Бегу так быстро, словно за мной гонится стая волков. Впереди поворот, и я вижу, как извиваются вдали языки пламени. Пожар! Бар горит. Вернуться, позвать людей? Или броситься на помощь? Вижу Уолтера, он налегает на помпу, выбрызгивая струи воды. В городе есть пожарные, но они тоже еще там, на турнире. Почему же так долго никто не приходит?
– Покачай, Мэриэн! – кричит Уолтер. Я вцепляюсь в рукоять насоса, а он хватает валяющийся тут же топор и принимается рубить горящую изгородь. Вверх-вниз, вверх-вниз. Step by step. Как во сне. Сыплются искры, брызжет вода. Горячо. Вдруг в дверном проеме мелькает белый кошачий хвост. Пусси! Откуда она там взялась?!
– Пусси, пусси, кис-кис-кис!
Уолтер тоже ее заметил и кидается внутрь.
– Стой! Уолтер сто-о-ой!
Бросаюсь следом.
Что-то рушится.
Жарко и жутко.
Ничего не чувствую. Лишь вижу огонь. Море красного огня, в котором гибнет неизвестно откуда возникший корабль. Военный корабль. Я разбираюсь в этом, как любая девчонка с побережья. Судя по горящим останкам – это линкор, на борту которого плавятся темные буквы.
«Аризона».
Темно. Кажется, и я дождалась свой кораблик.
Степ. Это танец, как полет. Блаженство ваших ног. Ритм вашего сердца. Сомненья и восторг. Победа и крах. Любовь на всю жизнь.
Я открываю глаза.
– Мэриэн, как ты нас напугала!
Девушка по имени Стефани Хантер… нет, Стефани МакКолин держит меня за руки.
– Ты взяла Золотой степ, Мэри, – подмигивает ее муж Брайан, – и грохнулась в обморок.
Замечаю, что под моей головой – что-то мягкое. Оказывается, я лежу на коленях у Уолтера, он цел и невредим.
– А пожар? – тупо спрашиваю я.
– Какой пожар? – изумляется Стефани. – Ей все еще плохо. Воды!
Она кричит и машет руками.
– Не надо, – еле слышно говорю я. – Уолтер, сделай «Марианну».
– Последний раз сегодня, – грустно улыбается Уолтер. – Ухожу во флот, старина Барни купил у меня «Погребок у моря». Тебе – не взбалтывать?
Мы поднимаемся на ноги, отряхивая с себя пыль.
Цвет глаз Уолтера переменчив, как океанская вода: темный, зеленый, почти прозрачный, золотистый.
Завтра он уезжает в Перл-Харбор. Я поеду с ним.
– Не взбалтывать, Уолтер. И как всегда – с орехом.
…Она в слезах,
А я стою пред нею
Сам не свой —
О, Чаттануга Чу-Чу,
Я вернулся домой!
О, Чаттануга Чу-Чу,
Я вернулся насовсем домой!
[1]
