Грей помолчал мгновение, неотрывно глядя на Беатрис.
– Но лишь немногие обладают внутренней, врожденной и природной красотой. А ты, моя дорогая, ею как раз обладаешь. Ты красива даже в траурной одежде, с простой прической. И я думаю, что, когда тебя будут представлять обществу в роскошном платье, с правильной прической, ты будешь просто великолепна. – У него на губах появилась легкая улыбка. – На самом деле я просто содрогаюсь при мысли о том, со сколькими мужчинами мне придется драться за то, что просто не могли отвести от тебя взгляд.
– Грей… – только и смогла произнести она, едва ли в силах осознать все его комплименты.
– Снимай ее. – Его глаза в эти минуты казались ей дымчато-зелеными в отсветах пламени. – Позволь мне увидеть то, до чего эти мужчины никогда не доберутся. Не представится им такой возможности – если у меня будет право голоса в этом деле.
Его слова звучали почти как обещание. Ей хотелось ему верить, даже если он имел все это в виду только одним этим вечером и у них будет только одна эта ночь. Поэтому она сняла ночную рубашку. Что еще она могла сделать? Беатрис хотела, чтобы он лег в ее постель, а Грей хотел видеть ее полностью обнаженной.
Хотя если бы у него в глазах промелькнуло даже легкое разочарование, она бы сразу же выскочила из комнаты, несмотря на то что уже была голой. Но она видела в них только огонь, желание и потребность. И страсть. Много-много страсти. Он стал медленно ее осматривать, двигаясь с шеи на плечи, а потом на грудь, его взгляд остановился там, а затем он увидел ее всю, включая ту часть между ног, в которой Беатрис все еще чувствовала жар и пульсации после всего того, что он там проделал.
Затем Грей поднял глаза на ее лицо и коснулся его одной ладонью, одна ее щека оказалась в его руке, словно в чашечке.
– Говорю тебе: ты великолепна.
Грей наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но Беатрис отстранилась.
– Моя очередь, – объявила она и протянула руку к пуговицам у него на панталонах.
Он поймал ее руку и посмотрел на нее очень серьезно:
– Скажи мне одну вещь. Ты это делаешь только для того, чтобы избавиться от воспоминаний о своем дяде?
Беатрис задумалась над его вопросом, не зная, что сказать. Да, частично она сейчас была с ним поэтому, но не только! И не столько из-за дяди. Но она боялась назвать Грею истинную причину – она начала в него влюбляться.
Поэтому она решила дать другой, но не менее честный ответ на вопрос, почему она хочет оказаться с ним в одной постели:
– Нет. Я делаю это ради меня самой.
Очевидно, он понял, что она говорит правду. А Беатрис почувствовала дрожь нетерпения во всем его теле, которая передалась и ей. Грей тем временем быстро расстегнул панталоны и избавился от них.
– Господи, помоги нам обоим, если это все-таки ложь.
Беатрис только мельком увидела тяжелые яички у него между ног и половой член весьма внушительного размера, выставленный вперед и вверх с типичной мужской наглостью, но толком рассмотреть это все хозяйство она не успела: Грей завалил ее на кровать.
Прошло несколько мгновений – и Беатрис снова учащенно дышала и страстно хотела его. Ему не потребовалось на этот раз много трудиться: он несколько раз провел у нее по груди и между ног, и она снова была готова принять его, как и он, очевидно, был готов войти в нее. Это только доказывало ее бесстыдство, по крайней мере когда она была с ним.
И теперь он наконец… он… набухал и креп внутри ее. Какие еще слова она могла придумать? Беатрис не смогла подобрать ничего лучше, чтобы описать свои ощущения от того, как этот… массивный орган уверенно продвигался вперед внутри ее.
Беатрис была несколько разочарована. Она ожидала чего-то другого, чего-то более… ну… впечатляющего. И она не могла нормально посмотреть на Грея, чтобы он успокоил ее, что-то объяснил, потому что их поза была…
– Как-то неудобно, ты не находишь?
У него из горла вырвался какой-то сдавленный звук. Беатрис могла бы поклясться, что это сдавленный смех. Затем Грей провел губами у нее по виску и прошептал:
– Это означает только одно… Я все делаю неправильно.
– Как так может быть? У тебя же огромная практика.
И в это мгновение у нее из памяти всплыли его слова о том, что он совсем не заслужил такую репутацию, с которой вынужден жить, и Беатрис шокированно подняла на него глаза.
– Ты этим занимался когда-нибудь раньше? – спросила она.
Она знала, что Грей смеется, когда он склонил голову к ее собственной. Плечи у него дрожали.
– Несколько раз, было дело. Только не с неопытной девственницей. – Затем его плечи прекратили трястись, и он заговорил очень мягким голосом: – И совершенно точно никогда с женщиной, которую я хотел бы так, как хочу тебя.
От его нежных слов ей стало приятно и, что странно, изменились и ощущения внутри: его плоть больше не казалась нагло вторгающейся в ее тело.
– Ты не возражаешь, если я… м-м-м… немного подвинусь?
Грей застонал и пробормотал что-то себе под нос. Ей показалось, что он сказал: «Господи, спаси и помилуй». Но четко он произнес совсем другие слова:
– Двигайся так, как хочешь, если тебе это поможет. На самом деле… – Он взял одну ее ногу, приподнял колено и спросил: – А вот так лучше?
– Да… думаю, что да.
Беатрис сама приподняла второе колено и стала экспериментировать, немного двигаясь под ним. Грей застонал и проскользнул глубже в нее – и внезапно у нее возникли совершенно поразительные ощущения. Очень… приятные.
– О да! Гораздо лучше.
Он смотрел на нее сверху вниз и явно чувствовал удовлетворение.
– Еще? – спросил он, тяжело дыша и покачиваясь над ней в очень провокационной манере, и при этом его мужское естество то входило в нее, то выходило. Взад и вперед, взад и вперед.
Теперь Беатрис тяжело дышала и хватала Грея за руки:
– Гораздо, гораздо лучше.
Чем дальше он входил в нее, тем лучше становились ощущения. Ее поразил тот жар, который накатил на нее, она выгнула спину и прижалась к Грею. И те восхитительные ощущения, которые она впервые испытала днем, когда они вместе были на той поляне, теперь вернулись. Хотя в первое мгновение они показались ей приглушенными, не такими сильными и не такими яркими, как днем. Но они все равно были, скрываясь под поверхностью, как эхо удовольствия, которое помнило ее тело.
– Мне кажется, что я в раю, а ты – ангел, спустившийся с небес, – с трудом произнес Грей.
– Ангелы… не занимаются такими делами, – не могла не указать она.
– Значит, падший ангел, – хрипло сказал Грей и потерся лицом о ее волосы. – Упавший прямо мне в объятия.
Беатрис качалась под ним, подстраиваясь под его возвратно-поступательные движения, и восхитительные ощущения стали напоминать яркие вспышки молнии, только вспышки эти происходили у нее в крови, у нее в теле и были такими чудесными… божественными.
