В конце воцаряется тишина. Глава киностудии или кинокомпании обычно говорит что-то вежливое и ободрительное. Никто не хочет критиковать на людях. Дистрибьютор, маркетолог и рекламщики быстро уезжают. Позже они передадут свои впечатления главе киностудии. Остальные перемещаются в конференц-зал. Здесь, скорее всего, уже стоят тарелка с сэндвичами, фрукты и бутылки с водой «Эвиан». Первым выступает глава киностудии. Затем комментарии высказываются по старшинству, пока очередь не дойдет до того, кого я вообще никогда не видел. В зале царит замечательное единодушие с мнением главы киностудии. Никогда не слышал, чтобы кто-то не соглашался со студийным начальством.
Заметьте, я вовсе не считаю, что этот процесс – исключительная особенность кинокомпаний. Никогда не бывал на встречах на высшем уровне в General Motors, но готов поспорить, что они проходят в том же духе.
Пока ничего не решено окончательно. Все ждут вечернего превью со зрителями. Думаю, что предварительные показы полезны для определенных жанров. В комедии или, например, мелодраме зрители становятся частью фильма. Под этим я подразумеваю, что, если они не смеются над комедией или не взволнованы мелодрамой, с лентой что-то не так. В комедиях от длительности крупного плана актера может полностью зависеть, сработает шутка или нет. Но в том, что касается драмы, мне кажется, я разбираюсь лучше аудитории. Могу ошибаться. Может быть, я много о себе возомнил. Но я взялся за работу, чтобы воплотить идею. Если я допустил ошибки, то, чтобы их исправить, мне нужны возможности Ирвинга Тальберга: декорации, костюмы, актеры – все, чтобы переснять от 5 до 50 % фильма. И, наконец, бывают такие картины, где мы ошибались во всем: от выбора идеи до воплощения сценария. Я сел в лужу, сценарист опростоволосился, а киностудия дала маху, вообще выделив на это деньги. И исправить уже ничего нельзя.
Водитель лимузина забрал меня, времени до предпоказа еще много. Просмотр запланирован на семь часов в пригороде, о котором я никогда не слышал. Я плохо знаком с калифорнийским движением, но все постоянно предупреждают меня о пробках. Мне всегда везет на дорогах, и я приезжаю в кинотеатр за полчаса до начала.
К моменту моего прибытия уже выстроилась очередь. Людей набрали в основном из торговых центров: спрашивали, не хотят ли они посмотреть фильм с участием Дона Джонсона и Ребекки Де Морнэй, и выдавали краткую аннотацию. Представители исследовательской группы, проводящей превью, слоняются рядом.
В очереди представлены все демографические группы, в зависимости от ожидаемого рейтинга (то есть возрастного ограничения). Эта картина, безусловно, получит рейтинг R
[28], поэтому в очереди нет никого младше семнадцати. Официально выделяются следующие категории: мужчины 18–25, женщины 18–25, мужчины 26–35, женщины 26–35, мужчины 36–50, женщины 36–50, мужчины старше 50, женщины старше 50. Все очень политкорректно: несколько афроамериканцев, несколько латиноамериканцев, несколько американцев азиатского происхождения. Правда, я ни разу не встречал коренных американцев.
В фильме «На холостом ходу» главный продюсер нацелился исключительно на подростковую аудиторию, ведь звездой картины был потрясающий актер Ривер Феникс – кумир молодежи. И неважно, что это история о радикалах 60-х годов, которые пустились в бега из-за взрыва на территории кампуса. Никто из зрителей младше 25 лет даже не знал, что такие люди были. Сценарий Наоми Фонер был сложным, там рассматривались не только отношения мальчика с родителями, но и его родителей с их родителями. Но у продюсера звездный подросток, поэтому его мудрейшество решило, что это кино для тинейджеров.
Очередь проходит в зал группами по 30 человек под надзором исследователей. Всего зрителей бывает от 450 до 500. Вокруг суетятся люди с блокнотами и карандашами. Я не совсем понимаю, чем они заняты. Эти люди работают на исследовательскую организацию.
Я приехал слишком рано, у меня есть время посмотреть на публику, толпящуюся у входа в кинотеатр. Независимо от возраста все они кажутся врагами. На них шорты, футболки и кроссовки. Женские прически выглядят так, словно их единственная цель – загородить обзор сидящему сзади. Маленькие старушки из домов престарелых в Шерман-Оуксе вперемежку с сорокалетними громилами, чьи пивные животы вываливаются из шортов. Я понимаю, что закипаю. До приезда сюда я просил водителя повозить меня по окрестностям, хотел почувствовать местную публику. Фасады домов и аккуратные газоны – все это, похоже, не имеет никакого отношения к идиотам, ожидающим в очереди.
Захожу в вестибюль. Запах пережаренных хот-догов, засушенного картофеля фри и попкорна сбивает с ног. Еда и сладости с большой тщательностью разложены на стойках. Всюду стоят игровые автоматы, занятые энергичными двенадцатилетними игроками.
Я вижу монтажера. Он приехал еще вчера вечером и сегодня утром вместе с киномехаником прокрутил фильм. Они проверили громкость звука и убедились, что проекторы исправны. Говорит, киномеханику фильм понравился. Мне немного полегчало. В такие минуты важна любая поддержка.
За 20 минут до начала фильма зал заполняется. Два задних ряда для сотрудников киностудии огорожены ленточкой. В центре зала забронировали два места для меня, хотя я пришел один. Люблю сидеть посредине. Так я лучше чувствую настроение аудитории.
Между тем, в фойе прибывает студийное начальство нижнего звена. И снова натужные шутки – обязательный ритуал. Последним, за 30 секунд до начала, приходит самый главный босс.
В зале стоит оглушительный шум. Зрители ждут уже 20 минут. Они успели поесть, выпить и сходить в туалет. Это люди весьма искушенные по части предпоказов. Они часто ходят на них. Некоторые пришли группой и сидят вместе. Часто они нарочно шумят и отпускают реплики, потому что знают – создатели фильма поблизости. Они наслаждаются моментом силы. Если картина хорошо пошла, затихают. В противном случае – берегись.
В семь часов или минутой позже представительный молодой человек проходит между рядами и встает перед экраном. Он вежливо благодарит зрителей за то, что они пришли. Если это рабочая копия, предупреждает о грязи и царапинах. Обычно он говорит о «незавершенной работе». Также он напоминает, насколько важно заполнить анкету, потому что кинематографисты хотят знать их реакцию. В этот момент они превращаются в кинокритиков и радуются тому, что их отзыв повлияет на окончательную версию фильма. В заключение он весело желает приятного просмотра и скрывается в проходе. Свет гаснет, фильм начинается.
Концовка – один из самых важных моментов в любой картине. Исследователи жаждут поймать зрителей прежде, чем те хлопнут дверьми. И поэтому очень часто в течение последних 30 секунд фильма лавина тел устремляется к выходу, в руках зажаты анкеты и маленькие карандаши. Эта толпа как-то распределяется по проходам. Финальный музыкальный аккорд, созданный специально для придания зрителю эмоционального заряда, никогда не звучит. Киномеханика заранее попросили включать свет и уменьшать звук за пять секунд до окончания фильма, чтобы наш бойкий юноша мог воскликнуть из глубины зала: «Пожалуйста, оставайтесь на своих местах. Мы раздаем анкеты и были бы признательны, если бы вы заполнили их». «Бла-бла-бла», – как сказал бы Мэмет.
