Я встаю первым и иду в вестибюль. Сотрудники теснятся в последнем ряду. Постепенно выходят зрители и отдают анкеты. Некоторые все еще сидят на местах, старательно пытаясь выразить свои чувства.
Спустя десять минут или около того остается не больше двадцати человек. Это фокус-группа. Аналитики выбрали их заранее. Как вы догадываетесь, представлены все возрастные и социальные категории. Руководитель группы просит их подойти к двум первым рядам. Представители студии спускаются в четвертый ряд, чтобы услышать комментарии. И они начинают.
Руководитель группы всех благодарит и просит назвать свои имена. Затем начинается опрос, кто поставил фильму «отлично», «очень хорошо», «хорошо», «удовлетворительно», «плохо». На каждый вопрос они поднимают руки. За опросом следует обсуждение, что им понравилось в фильме и насколько сильно.
А затем задается главный вопрос: «Что вам не понравилось в фильме?» Иногда возникает неловкая пауза. Потом один человек что-то предлагает, за ним другой подает голос, и вот ленту начинают разделывать, как тушу в лавке мясника. Споры, пререкания, сильные личности берут верх. А тем, кому все понравилось, сказать нечего, и они молча сидят в сторонке.
Сотрудники киностудии впитывают каждое слово. Чуть ли не все их разговоры начинаются с фразы: «Знаете, фокус-группа это показала, а я сразу чувствовал, что тут слабое место». И неважно, что на это указал всего один человек. Замечание будет расценено как исходящее от всей группы. Всякое мнение, даже самое дикое, имеет вес, и предложения о правках напрямую связаны с тем, что было услышано в ходе обсуждения от фокус-группы.
Мы перемещаемся в соседний ресторан. Но этому вечеру чего-то не хватает. Еще не пришли цифры – процентная доля аудитории, которая оценила картину как «отличную» и «очень хорошую». Так же, если не более, важен процент оценок «определенно рекомендовал бы этот фильм другим». Считается, что это явный признак «сарафанного радио» – главного ингредиента коммерческого успеха. Цифры определяют многое: дату выхода в прокат, количество кинотеатров и, самое главное, рекламный бюджет. Реклама стоит целое состояние как в печати, так и, в особенности, на телевидении. Через полчаса одного из менеджеров позовут к телефону, и он вернется с цифрами, написанными на салфетке.
На следующий день приходит отчет. Детализация поражает. Все зрительские анкеты подсчитаны и проанализированы. Вот список того, что мы узнали из опросников: отлично, очень хорошо, хорошо, удовлетворительно, плохо; определенно рекомендую, скорее порекомендую, скорее не порекомендую, не рекомендую; актерская игра: оценка каждого актера (включая роли второго плана), наиболее понравившийся актер, наименее понравившийся актер. Затем рубрика «Составляющие»: художественная постановка, сюжет, музыка, концовка, экшен, интрига, темп, саспенс. Дополнительные рубрики: развлекательность, интересные персонажи, разнообразие/оригинальность, хорошая игра, провисание действия. Напоследок «добровольные комментарии»: концовка (обратите внимание на повторы), непонятные места, затянутые части. Затем (понимаю, это кажется бесконечным): наиболее понравившиеся сцены, наименее понравившиеся сцены. Каждая из этих рубрик разбивалась по категориям: мужчины младше 30, 30-летние, старше 30; женщины младше 30, 30-летние, старше 30; белые, не белые, черные, испаноязычные (тогда еще не было политкорректных наименований). И, наконец, заключительный статистический пустячок, выраженный в процентах качества: добрый или жестокий, скучный/занудный, «не мое кино», «слишком глупый/тупой», «ничего не понятно», «слишком жестокий».
Под напором этой лавины разговоры о том, что нужно исправить, изменить, сократить или переделать, становятся сюрреалистическими. Продюсер как-то спросил меня, можем ли мы вырезать все «наименее понравившиеся» сцены и оставить только «наиболее понравившиеся». При том, что некоторые комментарии опрошенных звучат просто непристойно: «он похож на педика» или «я бы ей вдул».
Я понятия не имею, какая связь между цифрами и возможным финансовым успехом фильма. Однажды я спросил Джо Фаррелла из Национальной исследовательской группы, которая проводит большую часть такого рода опросов, нет ли у него какой-нибудь аналитики на основе всей этой столь важной информации. Практически все ведущие киностудии пользуются его услугами, так что к этому времени в его архиве должны быть данные по сотням фильмов. Но нет. Он сказал, что никакой аналитики не существует. На самом деле в начале официального отчета прописан отказ от ответственности (цитата): «Следует учитывать, что данные, полученные из опросов аудитории, не обязательно предсказывают успех кассовых сборов или конкурентоспособность фильма и не могут оценить размера потенциальной аудитории. Так как анкетирование предоставляет информацию о том, насколько картина удовлетворяет аудиторию, заинтересованную в ее просмотре, результаты опроса нельзя использовать для оценки количества потенциальной аудитории, то есть он не может оценить уровень “желания посмотреть” на широком рынке кинозрителей (потребительские свойства)». Так зачем это нужно?
Очевидно, что фильмы – это не единственный продукт, требующий исследования целевой аудитории. Анкетирование заразило все сферы нашей национальной жизни. Но я не могу представить, что Роджер Эйлс
[29] заканчивает доклад Джорджу Бушу или Рональду Рейгану словами: «Впрочем, я не могу вам сказать, как проголосуют люди».
Даже в политике, где к таким вещам, я уверен, подходят с особой тщательностью, потому что многое поставлено на карту, ошибки случаются постоянно. В выборной кампании 89-го почти все опросы по праймериз Демократической партии оказались неправильными. На последних выборах в Англии никто не ждал, что тори победят. В Израиле ни один опрос не показал и намека на победу Партии труда. Фактически ее оппонент, «Ликуд», должен был, хотя и с трудом, но выиграть выборы. Когда я пытаюсь соединить эти методы анкетирования с чем-то столь эфемерным, как общественный вкус, все рассыпается на части.
Возможно, некоторым картинам помогли правки, сделанные в результате таких опросов. Не знаю, может быть, мистер Фаррелл мне чего-то недосказал. Довольно часто уже после внесенных изменений вновь устраивается предварительный показ. Цифры могут пойти вверх, или вниз, или остаться на месте. Но мне интересно, сколько картин было загублено? Сколько фильмов прошло через правки, продиктованные «опросами аудитории», и потеряли качество и индивидуальность, которые в них были? Мы никогда не узнаем.
В конце концов, так работать просто невозможно. Зачем вообще ждать, когда снимут фильм и потратят все деньги? Почему не начать с анкетирования сценария, прочитанного фокусной группой? Почему не проголосовать за актеров? Как насчет отснятых дублей? После просмотра материалов к пяти или десяти фильмам они могли бы говорить мне, какие дубли взять в работу. Или показ чернового монтажа? Хотя что это я – некоторые киностудии уже их устраивают.
Я пробовал изменить свое отношение. Ведь большинство руководителей киностудии не идиоты. Возможно, есть то, чему я мог бы научиться с помощью этих методов. За последние несколько лет по результатам превью я изменил фильмы «Власть», «На следующее утро», «Семейное дело», «Чужая среди нас», «Виновен вне подозрений». До этого я никогда не устраивал предпоказы, за исключением ленты «Телесеть». Мы сделали его, чтобы понять, работают ли шутки. Зрители смеялись в нужных местах. Не считая незначительных сокращений, мы оставили все как было. Больше ни для какого фильма, успешного у критиков и/или у зрителей, я не устраивал превью. Но буду честен. Для своих провальных картин я тоже предпоказы не делал. Соответственно, не мог исправить слабые места, которые они выявили бы. В погоне за хитом я делал правки после долгих разговоров с руководителями студии, которые тщательнейшим образом анализировали результаты анкетирования фокус-группы. Я пытался. Не сработало. Может быть, дело во мне. Возможно, некоторые фильмы уже ничто не спасло бы. Не знаю.
