– Если вы успешно пройдете этот тест, я узнаю ваши фамилии. Если вы не умеете быстро печатать, то рекомендую вам прямо сейчас покинуть помещение.
Он внимательно посмотрел в глаза каждой из соискательниц. Я, как советовала мне мама, смотрела прямо на него. «Тебя не будут уважать, если ты не смотришь людям в глаза, Ирина, – говорила мама, – в особенности мужчины».
Две соискательницы поерзали на стульях, но с места никто не встал.
– Отлично, – продолжал Андерсон, – тогда начнем.
– Простите, – произнесла женщина в пиджаке и подняла руку, словно в ученица в школе. Я поняла, что она ведет себя неправильно, и мне стало за нее стыдно.
– Я не ваш учитель, – сказал Андерсон.
– Да, вы правы, – ответила женщина и опустила руку.
Андерсон посмотрел на потолок и сделал глубокий и громкий выдох.
– Вы хотели что-то спросить?
– Что мы будем печатать?
Он сел за большой стол и достал из портфеля книгу в желтой обложке. Это был роман «Мосты в Токо-Ри».
– Кто любит художественную литературу? – спросил он.
Все мы подняли руки.
– Отлично. Есть поклонники творчества Миченера Джеймса?
– Я видела фильм, – ответила я, – Грейс Келли отлично сыграла.
– Видите, как здорово, – сказал Андерсон и открыл книгу. – Начнем? – произнес он и взял в руку хронометр.
После теста, стоя в набитом людьми лифте, я пощупала рукой потную спину. Салфетка, которую я засунула под пояс, исчезла. Вывалилась ли она в лифте или, что гораздо хуже, когда я встала после прохождения теста? Может быть, в этот самый момент Уолтер Андерсон смотрел на эту мокрую салфетку? Я подумала о том, стоит ли вернуться, чтобы найти салфетку, но потом передумала. Мне вряд ли предложат эту работу, поэтому потерянная салфетка уже не имела никакого значения.
По результатам теста я была второй. Уолтер Андерсон записал, а потом и вслух зачитал наши результаты.
– Видимо, мимо, – заметила молодая брюнетка по имени Беки. Она прошла тест хуже всех.
– Это не единственная в мире вакансия, – заметила женщина в пиджаке. Я почувствовала, что она пытается скрыть радость: она печатала и стенографировала гораздо быстрее нас с Беки.
– Этот парень показался мне полным козлом, – продолжала Беки. – Вы заметили, как он на нас смотрел? Как на стейк на обеденном столе, – Беки посмотрела на меня. – В особенности на тебя.
– Это точно, – ответила я. Я заметила, что Андерсон на меня засматривался, но считала, что он интересовался мной с профессиональной точки зрения. В этом плане у меня всегда была большая проблема с мужчинами. Если они находили меня привлекательной, я всегда узнавала об этом последней. Чтобы поверить, что я нравлюсь мужчине, он должен был сказать мне об этом прямым текстом, но даже в этом случае я верила ему лишь наполовину. Я не считала себя привлекательной. Мне казалось, что я – человек, которого не замечают на улице или когда сидят с ним рядом в общественном транспорте. Моя мать всегда говорила, что я принадлежу к тому типу женщин, которых нужно хорошенько рассмотреть, чтобы оценить по достоинству. Если честно, меня это полностью устраивало. Я не стремилась выделиться. Жить незаметно было гораздо проще. Мужчины не свистели мне вслед, не позволяли себе комментарии, заставляющие женщин прикрывать грудь сумочкой, и на улице меня не провожали десятки глаз.
Однако я испытала легкое разочарование, когда в шестнадцать лет поняла, что не стану такой красавицей, какой была моя мать в юности. У мамы были чудесные округлые формы, а я была довольно угловатой. Когда я была маленькой, мама носила бесформенное домашнее платье днем, когда работала, но по вечерам могла примерить платье, которое шила для богатых клиенток. Она кружилась, заставляя пышные юбки развеваться на нашей кухне, и я ей говорила, что на ней платье смотрится замечательно.
Я видела фотографию мамы в моем возрасте. На фото она была в зеленой фабричной форме с косынкой на голове. Я не была на нее похожа, я была больше похожа на отца. На самом дне нижнего выдвижного ящика комода мама хранила фотографию отца в военной форме. Также фото отца хранились в чемодане. Иногда, когда мамы не было дома, я вынимала чемодан и внимательно смотрела на его фотографии, повторяя про себя, что если забуду, как он выглядит, то в моей душе будет пустота, которая никогда больше ничем не заполнится.
Я рассталась с двумя соискательницами у входа в Агентство. Женщина в пиджаке, которая прошла тест лучше нас, махнула рукой и сказала на прощание: «Удачи!»
– Удача мне точно пригодится, – заметила Беки и закурила.
Конечно, удача – штука совершенно не лишняя, но лично я в нее не верила.
Спустя две недели я сидела за кухонным столом, пила чай и обводила в газете заинтересовавшие меня объявления о работе.
За столом для игры в настольный теннис мама шила платье дочери хозяина квартиры для церемонии Кинсеаньера, которая празднуется в день пятнадцатилетия девочки и символизирует переход от подросткового возраста к взрослой жизни. Мама надеялась, что после такого подарка хозяин смилостивится и не станет поднимать квартплату. Вот уже второй раз за день она пересказывала мне вычитанную в газете Post историю о женщине, которая родила девочку на Ки-Бридж.
– Они не успевали в роддом, поэтому остановили машину, и она родила прямо в машине! Ты представляешь? – говорила она мне из соседней комнаты. Когда я не ответила, мама еще раз, гораздо громче, чем до этого, пересказала эту историю.
– Ты мне это уже рассказывала!
– Нет, ну ты можешь себе это представить?
– Нет, не могу.
– Что?
– Я сказала, что не могу!
Я почувствовала, что мне надо выйти из дома – куда угодно, просто для того, чтобы пройтись. Мама посылала меня по разным делам, но кроме этого мне нечем было заняться. Я откликнулась на десяток вакансий, но пока у меня было назначено всего одно интервью на следующей неделе. Я уже надевала пальто, когда зазвонил телефон. Я вошла в гостиную и увидела, что мама снимает трубку.
– Что вы говорите? – произнесла мама в трубку очень громким голосом, которым обычно говорила по телефону.
– Кто это? – спросила я.
– Айрин? Здесь таких нет. Почему вы сюда звоните?
Я выхватила у нее трубку.
– Да?
Мама пожала плечами и вернулась к столу для игры в настольный теннис.
– Это мисс Ирина Дроз-до-ва? – произнес женский голос.
– Да, это я. Простите, у меня мама…
– С вами будет говорить Уолтер Андерсон.
На том конце провода заиграла классическая музыка. Мышцы живота напряглись. Через некоторое время музыка прекратилась, и я услышала голос мистера Андерсона.
