– Он что, заболел? – прервала ее Линда. Когда Андерсона не было в офисе, мы устраивали себе длинные ланчи.
– Его нет в офисе. Это все, что мне известно. Вырезают ли ему гланды или он отрубился на скамейке где-нибудь в парке – не мое дело, – Лонни встала спиной к нам и лицом к Ирине. – В любом случае я должна была убедиться, что у тебя есть все необходимое, после чего мне надо, – она подняла руки и сделала в воздухе знак кавычек, – отвести тебя на юг.
Ирина уверила Лонни, что у нее есть все необходимое, после чего они ушли. Потом все мы вышли в туалет, чтобы посовещаться.
– Встреча? – спросила Линда. – И так рано?
– Интересно с кем? С Джей Эм? – сказала Кейти. Под инициалами Джей Эм она имела в виду начальника отдела СР Джона Мори.
– Она сказала «на юг», – заметила Гейл. Югом также можно было назвать деревянные временные здания ближе к памятнику Линкольну. – Тогда это к Фрэнку.
Норма закурила сигарету.
– Московская загадка, – она затянулась и выдохнула дым. – Конечно, она встречается с Фрэнком.
Фрэнк Уиснер был вторым человеком в Агентстве и ответственным за все тайные операции. Уиснер был одним из основателей так называемой «Джорджтаунской группы», в которую входили влиятельные политики, журналисты и руководящие сотрудники ЦРУ. Уиснер был из богатой семьи, проживавшей на американском Юге, и у него был южный акцент и манеры истинного джентльмена-южанина. Многие деловые вопросы Уиснер решал во время воскресных ужинов, которые организовывал у себя дома. Обсуждение видения нового мира проходило после сытного ужина с тушеным мясом и яблочным пирогом, под сигары и бурбон.
Но почему Ирина встречалась с Фрэнком? Еще и в первый рабочий день. Не нужно быть гением, чтобы понять, что ее наняли не за высокую скорость печатания на машинке.
Обычно машинистки выводили новых сотрудниц в Ralph’s для того, чтобы узнать о новенькой все, что им было нужно. Откуда она? Что окончила: колледж или школу машинописи? Одинокая или живет с кем-нибудь? Любит бухнуть или ни капли в рот не берет? Потом мы спрашивали новую сотрудницу о том, где она стрижется, что любит делать по выходным, почему пошла работать в Агентство, а также узнавали ее мнение о новом дресс-коде, согласно которому женщинам запрещалось ходить в платьях без рукавов и в туфлях без каблуков. Но Ирина не вернулась к обеду, поэтому мы поели в кафетерии без нее.
Она появилась позднее. В ее руках была стопка написанных от руки отчетов из разных агентурных центров, которые надо было распечатать. Выражение лица и ее поведение были такими же, как и ранее. Все мы относились к работе как профессионалы и не стали задавать ей лишних вопросов о том, как прошла встреча, какими талантами она обладает и какие функции на нее возложили.
В половину пятого мы постепенно начинали сворачивать работу, убирали документы и начинали каждые три минуты поглядывать на часы. Ирина все еще стучала по клавишам. Мы были рады видеть, что у новой девочки была твердая рабочая этика в дополнение к тем скрытым способностям, которыми она могла обладать. Если бы она что-то не успевала по работе, то нам бы пришлось ей помогать. Ровно в пять часов мы встали и предложили Ирине сходить с нами в Martin’s.
– Что ты предпочитаешь? – спросила Джуди. – Мартини? Том Коллинз? Сингапур Слинг?
– Не могу, – ответила Ирина, показывая на стопку листов на своем столе, – по работе не успеваю.
– «По работе не успеваю»? – заметила Линда, когда мы вышли на улицу. – И это-то в первый рабочий день?
– Слушай, а ты когда-нибудь встречалась с Фрэнком? – спросила Гейл.
– Черт, я и по сей день никогда не встречалась с Фрэнком, – сказала Норма.
Нас охватила черная зависть, и мы хотели узнать, кто такая эта новенькая. Мы хотели знать все про эту русскую.
Ирина быстро освоила работу. Прошло несколько недель, и она ни разу не попросила о помощи. И слава богу, потому что у каждой из нас и своей работы было достаточно. В ноябре атмосфера в отделе СР накалилась после неудачного восстания в Венгрии, а также из-за того, какую роль Агентство играло в подготовке этого восстания против советского строя. Агентство вело успешную антисоветскую пропаганду, и венгры вышли на улицы, чтобы бороться с советскими оккупантами, потому что надеялись на помощь Запада. Но Запад им не помог. Революция провалилась за двенадцать дней. В Times писали о том, сколько венгров погибло. Число жертв, по сообщениям СМИ, оказалось высоким, но согласно данным Агентства их было больше. Агентура считала, что мы все делаем правильно, и эту операцию готовили наши лучшие люди. Почему операция провалилась? Почему Агентство совершило ошибку? Главный шпион Аллен Даллес, которого видели только некоторые из нас, кто имел допуск для работы стенографом на самых важных встречах руководства, требовал ответа, и агенты хотели его найти.
Нас просили работать во время встреч, происходивших после окончания официального рабочего дня. Если встречи заканчивалась после того, как переставал ходить общественный транспорт, нам оплачивали такси. Приближался День благодарения, и мы волновались из-за того, что нас могут заставить работать в праздники. К счастью, этого не произошло.
Те, чьи семьи жили далеко и к кому нужно было лететь на самолете, на День благодарения обычно не уезжали, потому что экономили деньги для поездки к родным на Рождество. Оставшиеся в Вашингтоне собирались у машинистки, у которой была самая большая квартира, или у той, чья соседка по комнате уехала из города. Каждая из нас приносила стул и какое-нибудь приготовленное блюдо, и, хотя мы старались заранее планировать, кто что принесет, у нас всегда было по крайней мере четыре пирога с тыквой и запас индейки на целую неделю.
Уезжали домой те машинистки, родители которых жили там, куда можно добраться на автобусе или поезде.
Наши родители, братья и сестры встречали нас с большим почетом, ведь мы приезжали из Вашингтона, в котором сидело правительство, о деятельности которого каждый вечер сообщали в новостях. Мы сознательно темнили по поводу наших непосредственных рабочих обязанностей, чтобы члены наших семей думали, что мы живем гораздо более захватывающей жизнью, чем это было на самом деле. Мы как бы невзначай упоминали имена Нельсона Рокфеллера, Адлая Стивенсона, а также безумно красивого сенатора от штата Массачусетс Джона Кеннеди и утверждали, что встречались с ними и другими влиятельными людьми на вечеринках и социальных мероприятиях, хотя на самом деле максимум могли знать человека, который знал другого человека, видевшего одного из этих людей.
Для тех, кто уезжал на праздник к родственникам, важным социальным мероприятием была встреча с бывшими одноклассниками. Обычно такая встреча происходила в каком-нибудь баре вечером накануне Дня благодарения. В этот вечер мы одевались в лучшую одежду, надевали туфли с самыми высокими каблуками, были при полном макияже и следили за тем, чтобы губная помада не оставалась на зубах. Забыв о своих обручальных кольцах, популярные мальчики, которые игнорировали нас в старших классах, говорили, как рады видеть нас, и советовали приезжать домой почаще. В Вашингтоне мы были всего лишь офисным планктоном, а в родном городе все считали, что наша жизнь удалась.
