Сказав бывшим одноклассникам «Увидимся в следующем году», мы возвращались с вечеринки слегка навеселе и заставали дома спящим на диване одного из родителей, которые хотели дождаться нашего возвращения. На следующий день мы готовили индейку, ели индейку, потом спали, после чего снова ели индейку и ложились спать. «Приятно было побывать дома», – говорили мы нашим дядям, тетям, двоюродным братьям и сестрам. И через пару дней с бутербродом с индейкой в сумке мы уже сидели в поезде или автобусе, движущемся в сторону Вашингтона.
В тот День благодарения мы успели позабыть об Ирине и, вернувшись в офис, с удивлением обнаружили ее за столом, за которым раньше сидела Табита. Мы вежливо поинтересовались, как она провела праздники, на что Ирина ответила, что они с матерью не праздновали День благодарения, но она купила замороженное блюдо с индейкой бренда Swanson Hungry-Man, и им оно очень понравилось.
– Пока я ходила налить себе второй бокал вина, моя мама съела половину моего картофельного пюре и зеленого горошка, – сказала Ирина. Мы не знали, что она живет вместе с матерью, но не успели ничего спросить, как в комнату вошел Андерсон с кипами бумаги в руках.
– В этом году Рождество наступило раньше, девочки, – произнес он.
Мы издали дружный стон. Мы ужасно завидовали машинисткам, работавшим на Капитолийском холме, которые уходили на каникулы, когда конгрессмены не заседали. Нам не повезло: Агентство никогда не спало.
– Работы привалило, девочки. Давайте не будем расслабляться, хорошо?
– Много индейки умял на прошлой неделе? – пробормотала Гейл, когда Андерсон вышел.
Мы принялись за работу. К одиннадцати часам каждая из нас уже выкурила по пять сигарет Virginia Slims и нетерпеливо поглядывала на часы. К полудню мы уже были готовы вскочить со стульев, чтобы отправляться на обед. У большинства из нас с собой были бутерброды с индейкой, а Кейти принесла еще термос супа на индюшачьем бульоне с вермишелью. Но сегодня был тот самый день, когда нестерпимо хотелось выйти из офиса. Даже после короткого отдыха нахождение в офисе казалось невыносимым. В этом смысле первый день после праздников казался самым тяжелым.
Линда встала первой и похрустела суставами пальцев.
– В кафетерий?
– Да ладно! – ответила Норма. – Может, в Hot Shoppes? Или в Orange Freeze?
– На улице слишком холодно, – заметила Джуди.
– И это слишком далеко, – добавила Кейти.
– La Niçoise? – предложила Линда.
– Не у всех есть доступ к бюджету мужа, – заметила Гейл.
Мы переглянулись и сказали хором: «Ralph’s?»
В Ralph’s делали не только лучшие донаты в округе, но и самый вкусный картофель фри и кетчуп домашнего производства. К тому же мужчины там никогда не обедали. Они предпочитали Old Ebbitt Grill, где подавали устрицы и мартини по десять центов. Иногда, когда мужчины хотели шикануть или «снять» кого-нибудь из нас (или по этим двум причинам одновременно), нас приглашали именно туда. Они заказывали целые подносы устриц и мартини всем приглашенным, хотя у Кейти была аллергия на устрицы, а Джуди вообще не ела никаких морепродуктов.
Мы спросили Ирину, не желает ли она к нам присоединиться, потому что она наконец заговорила, и мы хотели продолжить это общение. Ирина согласилась пойти с нами, хотя у нее в морозилке был замороженный обед Hungry-Man.
На выходе из здания мы встретили Тедди Хелмса и Генри Ренне, которые заходили внутрь. Тедди, в отличие от Генри, нам нравился. Многие сотрудники агентства считали, что единственное, на что мы способны, – это сидеть в углу и стенографировать. Но мы обращали внимание на то, кто делает успехи и поднимается по карьерной лестнице. Так вот Генри делал карьеру. Мы не понимали, почему эти двое были друзьями. Генри был человеком уверенным и красивым. Ему все в жизни доставалось легко: женщины, хорошая работа сразу после окончания Йельского университета, приглашения на правильные вечеринки. Тедди являлся его полной противоположностью – он был вдумчивым, таинственным и всегда тщательно взвешивал то, что собирается сказать.
– Вы не представили нас новенькой, – сказал Генри, хотя все мы избегали зрительного контакта с ним. Тедди стоял рядом с Генри, засунув руки в карманы и искоса поглядывая на Ирину.
– Акулы нарезают круги, – прошептала Кейти.
– А что, ты ожидал приглашения на вечеринку в честь ее появления? – спросила Норма, не скрывая своей неприязни к Генри.
Прошлым летом в отделе СР ходили слухи о том, что Генри переспал с Нормой после вечеринки в доме Андерсона. На самом деле Генри предложил Норме подвезти ее домой после вечеринки и, пока горел красный сигнал светофора, залез ей рукой под юбку. Норма не сказала ни слова, открыла дверь автомобиля и вышла. Генри закричал ей, чтобы она не валяла дурака и села в чертов автомобиль, а остальные водители начали сигналить, чтобы она поскорее ушла с проезжей части. В результате Норме пришлось идти до дома пешком семь километров. Об этом случае она рассказала нам лишь спустя несколько месяцев.
– Конечно, – отвечал Генри, – я должен знать все, что происходит в отделе.
– Неужели? – спросила Джуди.
– Меня зовут Ирина, – произнесла русская и протянула Генри руку. Тот рассмеялся.
– Интересно, – сказал он, пожимая ее руку так крепко, будто собирался сломать ей кости. – Генри. Рад знакомству, – он повернулся к Норме. – Смотри, видишь, как все просто?
– Тедди, – представился его спутник, протягивая Ирине руку.
– Рада знакомству, – ответила Ирина. Было видно, что она просто ведет себя вежливо, но по неуверенному поведению и позе Тедди можно было сделать вывод о том, что Ирина ему понравилась.
– Ну, что ж, – заметила Норма, показывая пальцем на запястье, на котором у нее не было часов, – от нашего часового обеденного перерыва осталось полчаса.
На улице в лицо ударил порыв ветра. Мы поплотнее замотались шарфами, а Ирина поправила платок, который закрывал ее голову и шею. Интересно, какие еще привычки у нее остались от старой родины?
Мы хотели спросить ее мнение о Генри и узнать, что она думает о Тедди, но решили не начинать этот разговор до того, как окажемся в Ralph’s.
Между фонарными столбами уже были натянуты рождественские гирлянды. Мы на минуту задержались у витрины магазина Kann’s, в которой молодая женщина меняла осеннюю экспозицию на зимнюю.
– Красиво, – сказала Ирина. – Я люблю Рождество.
– Но русские же вроде не отмечают Рождество? – поинтересовалась Линда. – Они же против религии?
Мы обменялись взглядами, пытаясь понять, задел ли ее этот вопрос. Но Ирина лишь поплотнее закутала платок вокруг лица и с сильным русским акцентом сказала: «Но я же здесь родилась, понимаете?» Мы рассмеялись от того, что теперь людей в нашей группе стало больше.
