– Да, – говорит она и оглядывается по сторонам, – и они за нами наблюдают.
Он целует ее в лоб.
– Все, что произошло, произошло только к лучшему, – повторяет он, пытаясь убедить в этом самого себя. Потом он смотрит в сторону, где находится его дача. – Меня ждут стервятники. Встречи с ними мне не избежать.
– Значит, ты примешь Нобелевскую премию?
– Не знаю, – отвечает он, хотя не может представить себе ситуацию, в которой откажется этой чести. Весь ход жизни привел его к этой пропасти. Он должен сделать этот последний, ведущий в пропасть шаг. Если он пойдет на попятную, то каждый раз, когда его любимая будет ему улыбаться, Борис будет видеть ее зуб, кусочек которого отвалился в лагерях, и будет понимать, что все его усилия были напрасными.
Она разглаживает ладонями складки на его плаще и задерживает руку на том месте, где у него бьется сердце.
– Ты же придешь ко мне, когда появится возможность?
Он кладет свою ладонь на ее руку и еще плотнее прижимает к сердцу.
Дождь закончился, а людей около его дома стало больше. Кроме журналистов появились еще и соседи. Все они расхаживают по участку, топчут его грядки, картошку, лук и чеснок. Чуть в стороне кругами бродят мужчины в длинных черных кожаных пальто. На крыльце стоят Зинаида и приехавшая из Грузии в гости Нина Табидзе. Двумя стульями они забаррикадировали вход на крыльцо. Под одним из стульев сидит собака Бориса по кличке Тобик.
Борис подходит к крыльцу, и Зинаида убирает один из стульев, чтобы освободить ему проход. После встречи с Ольгой он смотрит на жизнь с большим оптимизмом, и, хотя он не до конца верит тому, что говорил ей, эти слова успокоили его. Стоящие в толпе люди выкрикивают поздравления, и ему приятно их слышать. Фотограф просит Бориса о фотографии, и он позирует для портрета с искренней улыбкой на лице.
Зинаида не улыбается. От сильно подведенных дуг бровей выражение ее лица кажется удивленным, но она хмурится, и он понимает, что настроение у нее тревожное.
– Ничем хорошим это не закончится, – говорит она поднимающемуся по ступенькам мужу.
– В Москве уже обсуждают то, что ты получил Нобелевку, – произносит Нина, ставя стул назад в баррикаду. – Один мой приятель услышал новость по «Радио Свобода».
– Пойдем в дом, – говорит Борис.
В доме он чувствует запах сливового пирога и вспоминает, что сегодня у Зинаиды именины.
– Дорогая, – говорит он, – прости, я совсем позабыл из-за всей этой суматохи.
– Сейчас это уже неважно, – отвечает она.
Нина идет на кухню и вынимает из духовки пирог.
Борис и Зинаида стоят в коридоре.
– Ты рада за меня, Зина? Ты рада за нас?
– Что сейчас с нами будет? – спрашивает она в ответ.
– Какая чепуха! Нам надо отметить такое событие. Нина! – кричит он в сторону кухни. – Достань, пожалуйста, бутылку вина!
– Сейчас совсем не время праздновать, – говорит Зинаида. – Они тебе этого не простят. Сначала ты отдаешь иностранцам роман, который не хотят публиковать здесь, а теперь вот это! Скандал! Зачем привлекать к себе столько внимания? Ничем хорошим это не закончится.
– Если ты не хочешь меня поздравить, то давай хотя бы выпьем за твои именины.
– Ты думаешь, что мне сейчас до именин? К тому же в прошлом году ты тоже о них забыл.
Нина выходит из кухни с бутылкой вина и тремя бокалами в руках. Зинаида отмахивается от нее и уходит в свою спальню. Нина уходит за ней, чтобы успокоить подругу, и Борис открывает бутылку.
На следующий день в дверь постучался их сосед Константин Федин. Зинаида открывает ему дверь. «Где он?» – спрашивает Федин, не дожидаясь ответа, проходит мимо Зинаиды и, ступая через две ступеньки, поднимается на второй этаж в кабинет Пастернака.
Борис отрывается от чтения поздравительных телеграмм.
– Костя, – произносит он, – зачем пришел?
– Не для того, чтобы тебя поздравлять. Пришел не в качестве соседа или друга. Я здесь по официальному делу. В моем доме сидит Поликарпов и ждет ответа.
– Ответа на что?
Федин чешет кустистую седую бровь.
– О том, откажешься ли ты от Нобелевки.
Борис бросает на стол телеграмму, которую держал в руках.
– Ни за что.
– Если ты не сделаешь этого по собственной воле, они тебя заставят. Ты это сам прекрасно знаешь.
– Пусть делают со мной все, что хотят.
Федин подходит к окну, из которого открывается вид на сад Бориса. Внизу у дома появилось несколько журналистов. Федин проводит рукой по волосам.
– Ты знаешь, что они могут с тобой сделать… Я помню, как это было. Как твой друг…
– Ты же сказал, что пришел ко мне не как друг, – прерывает его Борис. – Так в качестве кого ты сюда пришел?
– В качестве коллеги-писателя. В качестве гражданина.
Борис ложится на кровать. Металлическая сетка каркаса кровати скрипит под тяжестью его веса.
– Так в качестве кого ты пришел? В качестве писателя или гражданина?
– И того, и другого. Ты сам и писатель, и гражданин.
До Бориса дошли слухи о том, что Федину пророчат пост первого секретаря правления Союза писателей СССР
[24], поэтому долго думает, прежде чем ответить ему.
– Inventas vitam iuvat excoluisse per artes.
– Вергилий, – отвечает Федин, – «Изобретение делает жизнь лучше, а искусство – прекраснее».
– Именно эта цитата выбита на медали Нобелевского лауреата.
– И чью жизнь ты улучшил своим романом? Своей семьи? – Федин понижает голос. – Любовницы? Или свою собственную?
– Дай мне время подумать, – Борис закрывает глаза.
– Времени нет. Как только я вернусь, Поликарпов потребует от меня ответа.
– Пойди погуляй. Не возвращайся сразу домой. Мне нужно время.
– Два часа, – произносит Федин, стоя на пороге комнаты. – У тебя есть два часа.
Как только Федин уходит, Борис поднимается с кровати, подходит к письменному столу и пишет телеграмму Нобелевскому комитету.
«Бесконечно благодарен, тронут, горд, удивлен, смущен. Пастернак».
Запад. Октябрь-декабрь 1958
Глава 23. Ласточка. Двойной агент
Он стоял на фоне дерева с опавшими листьями. На нем был плащ с поясом и шапка. Одна ладонь была поднята на уровень сердца. Текст под фотографией был на французском, но слово «Нобель» я прочитала без труда.
