– Многая лета, многая, многая лета! – хор, состоявший из римлян, гречанок и двух арапов с лакеем, запел русскую здравицу, после чего Бриджид совершенно не смогла справиться с чувствами и позволила слезе сорваться на пурпурное платье.
Именно в таком трогательном виде и застал именинницу Лузгин, справедливо посчитавший нужным немного задержаться на улице. Перед ним была расстелена дорожка, ведущая к трону и после хлопка входной двери вся труппа, обернувшись, расступилась, чтобы дать дорогу офицеру в парадной форме с громадной корзиной роз.
– Белиссимо… – Джованни умиленно наклонил голову и сделал такой театральный вздох, будто стал свидетелем сцены признания в четвертом действии «Кармен».
Не делая паузы, адъютант четким военным шагом проследовал к трону, на котором восседала Бриджид. Конечно, заходя в театр, он не имел представления, что станет частью представления, но, раз уж так совпало, следовало держать марку.
В ответ на вопросительный взгляд примы Джованни удивленно развел руками, дав ей понять, что такое триумфальное появление Лузгина частью сценария не является.
– От имени! И по поручению! – Лузгин выдержал паузу. – Великого князя Константина Николаевича, имею честь вручить вам эти прекрасные розы!
Корзина, содержавшая не один десяток благоухающих бутонов, встала у ног Бриджид, лицо которой едва тронула улыбка. Такой знак внимания, да еще и при всей труппе! Воистину, сегодня ее день.
Певица, легонько приподняв подол своего платья, посмотрела вниз, выразив желание спуститься на землю, в чем ей тут же помогли услужливые арапы.
– Единственное, о чем я жалею, капитан, так это о том, что вы сейчас меня покинете… – почти прошептала Бриджид, подавая адъютанту руку.
– Ну что Вы, я не настолько дурно воспитан, мадемуазель… Тем более, что я поручение Великого князя не выполнил до конца…
Бриджид, развернувшись лицом к труппе, благодарно поклонилась коллегам за этот праздник и, одаривая их воздушными поцелуями, напомнила:
– Сегодня после спектакля, мои дорогие, всех жду! Всех без исключения!
– Наша бесподобная прима вынуждена откланяться! – Джованни по праву конферансье поставил точку в поздравительной церемонии, и вся приветственная процессия удалилась так красиво и синхронно, будто они репетировали не одну неделю.
– Ну же… Вы собираетесь выполнить поручение вашего патрона? – проворковала Бриджид в сторону Лузгина, улыбнувшись так, как это делает женщина, задумавшая коварную интригу. После этого она без тени смущения ухватила адъютанта под локоть и увлекла его за собой. Джованни, раздавший все указания, присоединился к паре уже на лестнице.
– Слушай меня, старый подхалим… – эта фраза на сицилийском диалекте слетела с губ звезды в адрес идущего позади директора труппы. – Я не должна его упустить. У нас есть шампанское?
Джованни лишь утвердительно кивнул, немного отстав на лестнице.
В знакомой гримерной Лузгин отметил для себя некоторые изменения. Будуар переехал к другой стене, чтобы свет из окна падал слева, платяной шкаф увеличился в размерах еще на одну секцию и господствующее положение теперь занимал обитый желтым шелком диван.
– У вас хороший вкус, – констатировал Лузгин, разглядывая орнамент из нитей плюща на резной спинке, – угадывается почерк Карла Росси.
– Да, скупость Джованни спасовала перед моей настойчивостью, – сказала Бриджид, скидывая с себя мантию. – Уровень моих поклонников не подразумевает здесь лавок из струганных досок.
Певица подошла к любимому зеркалу, перед которым она обычно накладывала грим и, опершись одной рукой на столик, принялась поправлять примятую шляпкой прическу. Лузгин не смог отвести взгляд от точеного изгиба её тонкой талии, подчеркнутой изящным покроем платья и вызывающей, нескромной позы.
– Ну что же вы медлите, Лео? Выполняйте же поручение Великого князя… – Бриджид, ощутив на себе взгляд адъютанта, боковым зрением заметила, что он замешкался, разглядывая прелести её фигуры.
– Да, да… – капитан второго ранга будто очнулся, приподнял для торжественности подбородок, после чего извлек из кармана небольшую чёрную бархатную коробочку. – Его Высочество велел предать своё восхищение вашей красотой и талантом, и вручить от его имени сей скромный презент.
Бриджид, будто маленькая девочка, хлопая в ладоши, подскочила к адъютанту и выхватила коробочку. Открыв её, прима издала восторженный возглас:
– Какая прелесть!
Кружась так, что подол её платья стал похож на колокол, Бриджид в два оборота оказалась опять возле зеркала и приложила к своему напудренному декольте небольшой кулон – жемчужину, обрамленную золотым окладом.
– Не поможете? – певица никак не могла застегнуть сзади на шее миниатюрный замок.
Первое же прикосновение адъютанта к её шее вызвало волну дрожи, сдержать которую темпераментная итальянка не смогла. Или не захотела.
– Больше великий князь ничего не просил передать? – Бриджид слегка повернула голову в сторону стоявшего сзади капитана, но в этот момент скрипнули петли входной двери.
– О, простите… – Джованни без стука вошел в гримерную комнату, держа впереди себя поднос с открытой бутылкой шампанского «Louis Roederer» и тремя бокалами на высокой ножке.
Не подавая ни единого признака смущения, Бриджид поправила цепочку на шее, и будто невзначай коснулась руки адъютанта. Джованни предусмотрительно наклонился над маленьким столиком, чтобы не быть свидетелем этой сцены и принялся разливать шампанское в бокалы.
С трудом укротив пену, импресарио виновато улыбнулся:
– Работа официанта не для меня, это давно подмечено. Господин адъютант, прошу вас, по праву гостя, произнесите тост!
Лузгин выбрал ближайший к себе бокал, взялся за ножку и рассмотрел благородный напиток на свет:
– Ваш талант, мадемуазель Бриджид, подобен вот этим пузырькам воздуха. Он искристый и живой, колючий и дорогой. Я уверен, что театральные Боги не зря подняли вас на этот Олимп, поставили рядом с собой. Такой дар получают только избранные. У шампанского единственный недостаток: оно быстро выветривается, превращаясь в обычное сухое вино. Так пусть доля эта не коснется вас, дорогая Бриджид. Ваш голос волшебен, ваш образ незабываем. Пусть аплодисменты благодарных поклонников не умолкают…
Хрусталь оказался очень звонким. Бокалы Джованни принес самые дорогие, предназначенные для гостей исключительных, потому и задержался.
Сделав для приличия небольшой глоток, Бриджид благодарно кивнула своему гостю. Джованни, испытывающий с давних пор слабость к игристому вину, против сяких правил приличия осушил бокал в несколько глотков и, удовлетворенно выдохнув, поставил бокал мимо стола.
Лузгин слышал такую версию, что качество хрусталя можно определить по величине осколков. Если это так, то бокал оказался действительно очень дорогим – мелкая крошка разлетелась в стороны, оставив на месте падения лишь часть его ножки.
