Больную англичанин лицезрел уже через четверть часа, лежащей в своей кровати, с бледным, как ему показалось, лицом и руками, сложенными вместе поверх пухового одеяла.
– Милый мой Илья Михайлович, – сухие губы Анны Евгеньевны повиновались с трудом, – стоило ли, вот так, неожиданно срываться за доктором, везти его сюда…
– Миссис Подгорская, я прошу вас не напрягаться излишне, а уделить внимание мне. Ваш муж поступил правильно. Почечные колики опасны своими осложнениями и мне важно убедиться, что эта участь нас минует. Если я помню, в прошлый раз колики были справа?
Подгорский осуждающе взглянул на супругу, подошел к столу и взял в руки кувшин с теплой водой, чтобы помочь доктору, уже закатывающему рукава, помыть руки.
– Вы правы, доктор. Справа. А сейчас вот, с другой стороны. И симптомы те же самые, доктор! Вот сейчас, правда, отпустило, я прямо с таким облегчением дышу…
– Мистер Подгорский, я попрошу вас… – поверх пенсне взгляд врача оказался убедительным без лишних слов.
– Да, да. Конечно. Я за дверью. Доложу послу, что успели вовремя и я здесь, за дверью… – пожилой чиновник, сокрушительно кивая головой, удалился из спальни. Фрейзер всегда настоятельно требовал уединения с пациентом: все эти лишние эмоции родственников делали его умственный труд невероятно сложным. Медицина – дело совершенно не терпящее шума и лишних эмоций, требующее предельной сосредоточенности и самоотдачи. Так Фрейзер учил своих студентов, и сам он неукоснительно соблюдал этот постулат.
Илья Михайлович некоторое время еще стоял у двери спальни, прислушиваясь к звукам внутри, но после того, как отчетливо расслышал стоны страдающей от боли жены, предпочел ретироваться, спустившись на первый этаж.
– Он там уже девятнадцать минут, – посол, ожидавший внизу лестницы, с нетерпением посматривал на хронометр. – Сколько у нас еще времени?
– Пятнадцать минут. Раньше она его не отпустит, Ваше высокопревосходительство, – чётко ответил Подгорский. От былого расстройства чувств Ильи Михайловича не осталось и следа – он всем своим видом демонстрировал предельную собранность.
– Отлично. Илья Михайлович, не будем медлить. Вам еще свою роль нужно сыграть, а это – не менее двух минут, – посол отдал приказание и широким шагом отправился в приемную, где его ожидал Лузгин.
Капитан прохаживался вдоль стены, подальше от плотно зашторенных окон, погрузившись в свои мысли, а они были невеселыми. Перстень, крепко сжатый в руке, адъютант рассмотрел детально, пока пребывал в одиночестве. Хорошая работа, золото идеально отшлифовано, на лицевой поверхности до мельчайших деталей ювелиром отработаны все мудреные завиточки большой буквы ε, лозой овивающие вписанную римскую цифру III.
Как ювелирное украшение, однако, перстень особой ценности не имел. Ни единого камня, ни жемчужины, великой или малой, ничего. Центром композиции была монограмма.
Адъютант расстегнул верхнюю пуговицу, достал из-под галстука нитку, на которой висел нательный крестик и после недолгих манипуляций перстень надежно скрылся под рубашкой.
– Господин адъютант, похоже, у нас все получается. Прошу следовать за мной, через несколько минут вы уезжаете, – деловой и спокойный тон посла понравился Лузгину. Складывалось впечатление, что он абсолютно уверен в своем плане, будто занимался подобными вещами не единожды.
– Это самая лучшая новость за сегодня, Ваше высокопревосходительство. Великий князь был безусловно прав, когда утверждал, что мне здесь не дадут пропасть, – улыбнулся в ответ адъютант.
– С котелком вам придется расстаться.
Посол, прислушиваясь к звукам на лестнице, ведущей вверх, проводил Лузгина в гардеробную комнату без окон, в которой английский доктор оставил верхнюю одежду, где уже суетился Подгорский.
– Да, я не ошибся… – чиновник подал адъютанту клетчатое, широкого покроя пальто, которое подошло практически идеально.
– Теперь я доктор? – продолжая улыбаться, капитан стал перед зеркалом, рассматривая себя с разных ракурсов.
– Еще не совсем, – тихо ответил князь. – Повернитесь ко мне лицом.
В руках посла неведомо откуда появились ножницы:
– Поднимите голову вверх… – двумя отточенными движениями, будто всю жизнь подрабатывал цирюльником, князь существенно укоротил черные усы адъютанта.
«Этот человек совсем не прост… Вместо того, чтобы важно восседать в своем кресле, он лично режиссирует целое представление» – подумал адъютант, разглядывая потолок.
Посол сделал еще несколько движений ножницами и, удовлетворенный своей работой, открыл шкаф сбоку, в котором аккуратно были развешаны предметы мужского и женского гардероба. Костюмерной Бриджид это шкаф, конечно, проигрывал по наполнению, но все равно, производил впечатление. С отдельной полки для головных уборов князь достал серое кепи, точно такое, как у доктора.
– Мы не можем его лишить всей одежды. К сожалению, такого пальто у меня в запасе не нашлось. Придется позаимствовать у англичанина, а вот кепи – пожалуйста! – произнес посол тоном студента, затеявшего невинный розыгрыш своих закадычных друзей.
Подгорский, после того, как подмел отходы парикмахерских экспериментов своего шефа, сделал несколько шагов назад и оценил внешний вид гостя.
– Кепи надвиньте немного ниже… Да… Вот так… И, заметьте, доктор явно сутулится, а ваша флотская выправка выдает вас за версту, господин капитан второго ранга, – заметил чиновник, взявшись двумя пальцами за подбородок.
Адъютант снял с руки перчатку, обнажив изувеченную кисть руки, которую он тут же спрятал в карман, после чего опустил взгляд вниз, свел плечи вперед и сделал несколько шагов, изображая медленную и развалистую походку английского доктора.
– Бесподобно! А? Не находите, Подгорский? Вот, вспомнил вовремя… – расплылся в улыбке посол. – Подгорский, ваш выход.
Посол потянул за цепочку и из его кармана жилетки появились часы:
– Да, самое время… Капитан, наш кучер будет гнать насколько это возможно, чтобы не вызывать подозрения. В экипаж запряжен наш лучший конь. Ни в коем случае не пересаживайтесь на поезд. Я уверен – вас там уже ждут. До Саутгемптона немногим более шестидесяти миль. Через четыре часа будете в порту. Ищите французский корабль «Жозефина». Капитана зовут Жюль Брюне. Он вас ждет, вознаграждение он берет только когда высаживает в Гавре. Желаю успешного путешествия.
– Ваше высокопревосходительство… – адъютант извлек из кармана небольшой запечатанный конверт и передал его послу. – Эту депешу прошу вас доставить по назначению дипломатической почтой. Совершенно не факт, что наш план увенчается успехом.
– Грамотное решение, капитан. Все яйца в одной корзине не носят. – Посол в манере, не свойственной князьям и дипломатам, хлопнул адъютанта по плечу, подмигнул и удалился в сторону лестницы.
– Ну что же, мистер Фрейзер, пожалуйте в посольскую карету! – торжественно объявил Подгорский, открывая дверь на улицу.
