– Приведи взрослых, пока я тебя не утопил.
– Ты же обещал, что подаришь ковбоев!
– Да. И прослежу, чтоб тебя с ними похоронили.
Он отвесил Бену хорошего пинка. Тот взревел в голос и, спотыкаясь, двинулся назад, оскорбленно оглядываясь на каждом шагу.
– Приведи, – напомнил Джоэл. – А то еще и не так получишь.
Бен повесил голову и поковылял прочь на негнущихся ногах, хотя шаг все-таки ускорил.
– Знаешь, в чем беда? – спросил Джоэл.
– В чем?
– Никто ему не поверит. Ты бы поверила такому, если б он клялся, что мы охраняем динозавра?
Двойняшки тихонько шушукались. Гейл уже собиралась предложить сбегать домой и самой позвать маму, когда их шепот привлек ее внимание. Она опустила взгляд и обнаружила, что обе сидят около динозавра по-турецки, Минди вытащила мелок и рисует крестики-нолики на его боку.
– Что ты творишь?! – Гейл отобрала у сестры мелок. – Имей уважение к погибшим!
– Отдай мел, – заныла Минди.
– Тут нельзя рисовать. Это динозавр.
– Не отдашь – расскажу маме, – упорствовала Минди.
– Они нам даже не верят, – констатировал Джоэл. – Хотя сидят совсем рядом. Был бы он жив, уже слопал бы их.
– Отдай мелок, – присоединилась к Минди Мириам. – Это ей папа купил. Мы все что-то выбрали на пенни. Ты захотела жвачку. Могла бы выбрать мелок. Так что отдавай.
– Хорошо, только не рисуй на динозавре.
– Где хочу, там и рисую, – заупрямилась Минди. – Это общий динозавр.
– А вот и нет. Он наш. Мы его первые обнаружили, – заспорил Джоэл.
– Или выбери другое место, или ничего не получишь, – пригрозила Гейл.
– Я все расскажу маме, и если ей придется идти сюда разбираться с мелом, она тебя та-ак нашлепает!
Гейл уже было протянула ей мелок, но Джоэл перехватил ее руку.
– Не отдадим, – заявил он.
– Я иду к маме! – Минди вскочила на ноги.
– Я тоже! – поддакнула Мириам. – Она ка-ак придет сюда, ка-ак наподдаст тебе!
Возмущенно вереща, двойняшки затопали в туман.
– Ты самый умный мальчишка на нашем берегу озера, – признала Гейл.
– На всех берегах, – поправил он.
Минди и Мириам вошли в полосу ползущего от озерной воды тумана. Игра света исказила их тени так, что каждая выглядела силуэтом внутри большего силуэта, внутри еще большего силуэта, и дымка оказалась пронизана своего рода туннелями в форме девчачьих фигурок, образовавших что-то вроде странных, туманных матрешек. В конце концов и они растаяли в пахнущей рыбой мгле.
Гейл и Джоэл не обращали внимания на динозавра, пока сестры окончательно не скрылись из виду. Прилетела чайка и уселась на мертвое чудище, поглядывая на ребят наглыми глазами-бусинками.
– Кыш! – хлопнув в ладоши, крикнул Джоэл.
Чайка соскочила на песок и, сгорбившись, недовольно зашагала прочь.
– Как только рассветет, пахнуть станет сильнее.
– Ничего, скоро его сфотографируют и запрячут в какой-нибудь холодильник.
– Не его сфотографируют, а нас.
– Да, – согласилась Гейл и снова подумала взять Джоэла за руку, однако не решилась.
– Интересно, тело повезут в город? – спросила она вместо этого, имея в виду Нью-Йорк – в других городах она не бывала.
– Смотря кто купит.
Гейл хотела узнать у Джоэла, а не заберет ли отец у него такие деньги, но побоялась испортить ему настроение. Она задала другой вопрос:
– Как думаешь, сколько нам заплатят?
– Когда паром столкнулся с динозавром, еще тогда, летом, Ф. Т. Барнум
[3] объявил, что платит за него пятьдесят тысяч долларов.
– А я бы продала его музею естественной истории в Нью-Йорке.
– Боюсь, музеи забирают такие штуки бесплатно. Мы лучше свяжемся с Барнумом. Спорим, нам разрешат всю жизнь ходить в цирк без билетов?
Гейл не ответила, опасаясь разочаровать его.
Джоэл бросил на нее короткий взгляд.
– Думаешь, я не прав?
– Да нет, сделаем как скажешь.
– Разделим деньги Барнума пополам и купим каждый по дому. Хоть насыпай полную ванну сотенных купюр и ныряй!
Гейл промолчала.
– Половина твоя, железно. Сколько бы ни заплатили!
Гейл посмотрела на динозавра.
– Ты правда думаешь, ему миллион лет? Можешь представить, сколько из них он проплавал в одиночку, под полной луной? Интересно, скучал он по другим динозаврам? Гадал, что с ними случилось?
Джоэл поразглядывал ящера.
– Меня мама в музей водила. Там есть такой небольшой замок с кучей рыцарей, в стеклянной коробке.
– Диорама.
– Точно. Очень крутая штука. Как будто настоящий маленький мир внутри. Наверное, туда тоже можно будет всю жизнь без билета ходить.
У Гейл отлегло от сердца.
– И ученые смогут сколько угодно изучать нашу находку.
– Ага. Барнум точно заставил бы ученых покупать билеты. Выставил бы динозавра между двухголовым козленком и толстой бородатой женщиной, и тот сразу же перестал быть редкостью. Ты, кстати, замечала? В цирке все, что считается редким, перестает им быть. Если бы я умел ходить по канату, хоть немножко, ты бы считала меня самым удивительным из своих друзей. Даже если б канат висел в двух шагах над землей. А если бы я пошел по канату, натянутому в двух шагах над землей, в цирке, люди бы шумели и требовали назад деньги за билеты.
Раньше Джоэл никогда не говорил так много за один раз. Гейл хотела ответить, что он и так самый удивительный из ее друзей, и вновь побоялась его смутить.
Джоэл протянул руку, и у нее екнуло сердце, но оказалось, он только хотел забрать мелок, чтобы написать им что-то прямо на шероховатом боку динозавра. Гейл открыла было рот, чтобы возразить, и захлопнула его, как только поняла, что на неровной, как прибрежная галька, черепашьей коже ящера появляются их имена.
– На случай, если кто-нибудь заявит, что это он первый нашел, – пояснил Джоэл. – Тут на берегу надо поставить памятный знак с твоим именем. И моим. Тогда они всегда будут рядом. Я очень рад, что нашел динозавра именно с тобой. С кем-то другим не хотел бы.
– Лучше сказать «ни с кем другим». Двойное отрицание, – заметила Гейл.
– Да, дорогая, – согласился Джоэл, как будто бы им было уже под сорок, а вовсе не по десять.
