– Число зверя, – вспомнил Кристиан.
– Число зверя – шестьсот шестьдесят шесть, – возразил Питер, который много знал о Сатане, инквизиции и Томе Савини
[6].
– Так ты переверни девятьсот девяносто девять вверх ногами, – объяснил Кристиан.
– Говорю по собственному горькому опыту, – перебил их Чарн, – вам не понравится тут застрять. Я провел в здешнем мире большую часть восемьдесят пятого года, меня преследовали фавны, предавали вурлы, пришлось заключать гнусную сделку с големом и служить у генерала Горма Жирного. И еще тут всегда сумерки. Закат догоняет закат. Если мы разойдемся и кто-нибудь не найдет дороги назад, считайте, что он остался.
Господи, как же он любит поговорить, думал Питер. Не охотник, а лектор прямо.
Они двинулись за Чарном по извилистой ленте грубых каменных ступеней. Под ногами трещали высохшие ветки, палые листья взвивались в воздух на каждом шагу.
Внезапно все застыли, услышав вдали громовой рев.
– Огр? – спросил Стоктон.
Чарн кивнул. Рев повторился – тоскливый, безнадежный.
– Брачный сезон, – пояснил Чарн, снисходительно прищелкнув языком.
Винтовка болталась и колотила Питера по спине, ствол цеплялся за ветки. Мистер Фоллоуз предложил помочь понести. Вроде спокойно, без досады. Питер только рад был скинуть лишний груз. Он считал, что и так слишком много тащит. Да и охоту он не то чтобы любил. Сидеть в засаде вообще ненавидел, тем более отец не разрешал брать телефон. Сидишь-сидишь и ни-фи-га не происходит! Разве что стрелять потом прикольно. Он мысленно взмолился всем здешним варварским богам, кем бы они ни были, чтобы добыча появилась поскорее, пока он совсем не подох со скуки.
Кристиан жаждет ночи
Они спускались все ниже и ниже. Кристиан услышал отдаленный шум воды и поежился от удовольствия, как будто уже прыгнул в прохладные волны.
Чарн повел их прочь от ступеней, в лес. Пройдя около ярда, он остановился и ощупал черную шелковую ленточку, свисающую с низкой ветки. Многозначительно кивнул и углубился в отравленный лес. Следуя цепочке таких же неприметных лент, они прошли не более полумили и добрались до укрытия, которое располагалось в двадцати футах над землей и было сложено из лапника на перекрестье ветвей дерева, напоминавшего дуб и все же дубом определенно не являвшегося. На высокой ветке висела замшелая лестница, Чарн опустил ее с помощью раздвоенной палки.
В укрытии нашлось два стула, полка с запыленными стаканами и книга в бумажной обложке под названием «Похоть за двадцать баксов», на случай, если кто-то захочет скоротать время за чтением. Щель высотой в фут и шириной фута в три открывалась на склон холма. Сквозь деревья поблескивала вода.
Поднимавшийся последним Чарн просунул в укрытие голову и плечи.
– Я соорудил этот шалаш в две тысячи пятом и не стрелял отсюда с две тысячи десятого. Поскольку наш год в здешнем мире идет за три, уверен, никто не ждет из этих мест никакой угрозы. Отсюда видно лестницу и часть берега. Мне надо проверить остальные укрытия и поставить несколько ловушек на вурлов. Если повезет, будет кем заменить Хатча и Мехитабель. Услышу выстрел – прибегу к вам, меня в сумерках подстрелить не бойтесь: я точно знаю, что́ именно видно из щели, и попадать в ваше поле зрения не имею ни малейшего желания. Выслеживайте фавнов! Их тут множество, наверняка скоро покажутся. Если что: запретов на добычу самок и молодняка у меня нет, мясо у них не менее вкусное, но трофеем считается лишь голова самца!
Он вскинул два пальца в шуточном салюте и спустился, аккуратно замаскировав за собой вход.
Кристиан сел на один из стульев, но тут же вскочил, чтобы рассмотреть паутину в темном углу. Вытканные пауком нити складывались в надпись: «Мухам – бесплатно!»
Кристиан почти беззвучно позвал Питера посмотреть. Питер изучил паутину и постановил, что так мух не заманишь.
Стоктон повалился на второй стул, расстегнул карман и достал фляжку. Отхлебнул глоток кофе, вздохнул и предложил фляжку Фоллоузу, однако тот помотал головой.
– Не могу поверить, что все это по правде, – пробормотал Кристиан, переворачивая страницу блокнота и лениво принимаясь за новый набросок. – Как во сне.
– Интересно, сколько тут сейчас времени? Почти ночь или почти день? – поинтересовался Стоктон.
– Возможно, это еще не решилось. Может повернуть что так, что этак, – предположил Кристиан.
– А ты бы чего хотел? – спросил Фоллоуз.
– Конечно, ночи! Самое интересное всегда бывает ночью. Вдруг монстры повылезают. Было бы здорово повесить на стену голову вервольфа.
Питер гоготнул. Забрал у Фоллоуза свою винтовку и шлепнулся с ней прямо на пол.
– Надеюсь, вервольфа не будет, – пробормотал Стоктон над ободком термоса. – После того, сколько мы заплатили, чтобы попасть сюда, на серебряные пули денег уже в обрез.
Фоллоуз готовится
Прошел час, за ним второй. Кристиан и Питер съели сэндвичи. Стоктон валялся на стуле, сонный и довольный, потягивая ирландский кофе. Фоллоуз стоял у окна, вглядываясь в темноту. Пульс бился быстро, но без напряжения; пожилой солдат был возбужден и взволнован, точно в очереди на американские горки. Как всегда перед охотой.
– А я бы хотел на нее посмотреть, – подал голос Кристиан. – На сновидицу. Эй, мистер Стоктон! Вы так и не ответили: девочка это или все-таки взрослая девушка?
– Ну сам я ее видел только издали, и мне показалось…
Фоллоуз подался назад и вскинул руку, призывая к тишине. Питер застыл, глядя в щель на склон холма под ними. Не оборачиваясь, Фоллоуз поманил к себе Кристиана.
По ступеням поднимались три силуэта. Один, самый высокий, нес факел, пылающий голубоватым огнем. Бараньи рога закручивались по обеим сторонам его головы, на ходу он придерживал за плечо детеныша в слишком широком, не по росту, жилете, на месте будущих рожек на голове малыша топорщились мохнатые бугорки. Самка шла следом, с корзинкой в руках.
– Они твои, Питер, – объявил Фоллоуз. – Винтовку я заряжал сам.
– Целься сразу в старшего, – предложил Стоктон.
Питер смерил добычу сосредоточенным взглядом. Взвесил оружие в руке, как будто собирался метнуть его, вместо того чтобы выстрелить. И в конце концов заявил:
– Если я зацеплю детеныша, они застрянут возле него, и мы сможем перестрелять всех троих.
– Неплохая мысль, – кивнул отец. – Все-таки есть у тебя голова на плечах. И через минуту будет еще одна – на стене у Чарна.
