Этого Запоздалого я увидел, когда заезжал на стоянку. Он был в красной стеганой куртке и клетчатой кепке с большими ушами вдоль розовых от мороза щек. Поднял руку в перчатке и мне помахал, я помахал в ответ и больше о нем не думал. День стоял холодный и сырой, стоянка тонула в сером тумане. Десять часов утра, а ощущение такое, словно уже сумерки.
Я нажал красную кнопку на приборной доске – и держал до тех пор, пока генератор у меня за спиной не пробудился к жизни; затем вышел из кабины и пошел открывать заднюю дверь. Человек в кепке с ушами уже меня ждал. Он улыбнулся, но как-то неуверенно.
– А где тот, другой парень? Заболел, что ли? – спросил он; при каждом слове с губ срывались облачка пара.
– Мистер Хеннесси? У него произошла авария, и он сейчас не работает.
– А я-то думал, что стряслось! – проговорил он. – Все нет вас и нет – как будто полвека назад в последний раз заезжали!
Мне показалось странным, что он не заметил разницы между старым библиобусом, на котором приехал я, и новым, на котором Хеннесси врезался в «Макдоналдс». Однако я промолчал – просто открыл заднюю дверь и впустил его в фургон.
Здесь гудели обогреватели и жужжали флуоресцентные лампы. Мужик в кепке с ушами протиснулся мимо меня; я придержал ему дверь, глядя в сторону многоквартирного дома. Обычно приезд библиобуса вызывал среди местных общее оживление: шумные детишки и их замученные матери толпой высыпали на улицу. Но сейчас тут не было ни души. Над дорожками, ведущими к дому, клубился густой серый туман; все напоминало пейзаж из фильма об апокалипсисе. Я поднялся по ступенькам и закрыл за собой дверь.
– Надеюсь, мне от вас не слишком достанется. – С этими словами «ушастый» извлек из кармана книгу в выгоревшей на солнце твердой обложке, когда-то землянично-розового цвета. Роберт Хайнлайн, «Тоннель в небо». – Задержался я с возвратом, это уж точно! Но не я виноват. Если бы мог добраться до библиотеки своим ходом, уж будьте уверены, не стал бы вас дожидаться!
– Если бы все в округе могли добраться до библиотеки своим ходом, я остался бы без работы. Так что не беспокойтесь, – ответил я. – И штраф за просрочку вам платить не придется. Поскольку библиобус некоторое время не работал, всем его клиентам мы прощаем просрочки.
– Вот так-так, дела-делишки! – воскликнул он – ни дать ни взять какой-нибудь веснушчатый парнишка-фермер из «Шоу Энди Гриффита». – Хотя за просрочку такой книжки и пару пенни заплатить не жалко! Она того стоит!
– Согласен, – кивнул я. – Тоже люблю раннего Хайнлайна.
Он повернулся к полкам, с широкой довольной улыбкой обвел их взглядом.
– Да, чтиво что надо! Все как и должно быть в отличной истории. Никаких долгих предисловий – сразу к делу. На первой же странице герой попадает в хорошенькую переделку – и ты уже оторваться не можешь, ждешь, как же он выпутается. Я, знаете ли, всю неделю стою за прилавком в хозяйственном. И когда сажусь вечером с книжкой, хочу попасть в какую-то другую жизнь. Такую, какой у меня никогда не будет. Поэтому и люблю читать что о троллях, что о копах, что о разных знаменитостях. И еще мне нравится, когда герои в книжке умно рассуждают – представляю себя на их месте и примеряю их мысли.
– Только не слишком умно – иначе разрушится иллюзия.
– Тоже верно. Что нужно для хорошей книги? Парень, у которого жизнь поинтереснее, чем у нас с вами, – раз. Какая-нибудь передряга – два. А еще люблю, когда дело происходит в каких-нибудь таких краях или временах, где нам никогда не побывать: в Москве, на Марсе или там в двадцать первом веке. На службу в НАСА я точно не попаду, на билет в Европу денег не хватит. Честно сказать, с деньгами сейчас туго – слава богу, хотя бы библиотека работает бесплатно!
– Вам никогда не побывать в двадцать первом веке? – переспросил я. В первый миг мне подумалось, что он оговорился.
– Ну сейчас мне шестьдесят шесть, так что посчитайте сами, – спокойно и просто ответил он. – Конечно, теоретически все может случиться – но мне ведь будет уже сто два года! А если бы в сорок четвертом, под японским шквальным огнем, мне кто сказал, что еще двадцать-тридцать лет проживу, – я бы перед ним на колени бухнулся и ноги ему целовал от счастья! Так что не стоит жадничать. Куда мне тянуть еще тридцать лет? Хватит и того, что уже прожито.
Что я ощутил при этом ответе? Легкий мороз по коже головы, но никакого страха – только озадаченность и любопытство. Ни на секунду не подумал, что он меня разыгрывает, хотя пришла другая мысль: возможно, он психически болен. Одинокие старики из малогабаритных квартирок нередко путают реальность с фантазиями. Даже в странном восклицании: «Вот так-так, дела-делишки!» – чувствовалось что-то ребяческое, как будто в теле взрослого мужчины обитал подросток.
– Сейчас две тысячи девятнадцатый год, – произнес я медленно и отчетливо, прежде всего желая посмотреть на его реакцию. – Будущее уже наступило.
– Это в какой книжке? – отозвался он, скользя взглядом по полкам. – Про путешествия во времени тоже люблю! Но больше всего мне нравятся боевики про ракеты и бластеры.
Немного подумав, я попробовал зайти с другой стороны:
– У нас есть пара романов Брэда Долана о путешествиях во времени. Правда, они не похожи на Хайнлайна. Долан пишет более… как бы сказать… литературно.
– Брэд Долан? – переспросил «ушастый». – Как же, знаю этого парнишку! Газеты мне привозил. Точнее, матушка его привозила, а он обыкновенно спал на пассажирском сиденье. Давненько это было! – Мужчина потер шею, и улыбка его стала тревожной. – Он ведь сейчас там, верно? За океаном. Как же время летит! Кажется, только вчера тащил тюк с газетами – а теперь, гляди-ка, М-16 через плечо и продирается где-то там сквозь джунгли. Опять все как с Кореей, та же история. И что мы там забыли, вот чего я понять не могу? Что мы все куда-то лезем? И тогда в Корею, и теперь во Вьетнам. Своих проблем, что ли, мало? У нас вон церкви стоят пустые, парни ходят с волосами до жопы, а девчата в таких коротеньких юбочках, что хочется им пальто одолжить прикрыться… Сказать по правде, и книгомобиль этот ваш выглядит так себе. Ну зачем вы его так размалевали? Что сказать-то хотели? Непонятно, что развозите – книжки или коноплю!
Я рассмеялся, однако почти сразу оборвал смех, заметив, что мой собеседник недоуменно поднял брови и смотрит на меня с вежливой, но напряженной улыбкой. Как бы говоря: «Не понимаю, что тут смешного, – но ладно, не будем спорить, просто оставим эту тему».
Он изучал полки с книгами, а я изучал его. Голову под волосами еще странно покалывало, в остальном я чувствовал себя прекрасно. Если этот старикан все-таки меня разыгрывает, думал я, то играет он великолепно, полностью отдавшись своей роли. Однако на притворство это не похоже. Сама мысль, что этот человек действительно явился из середины шестидесятых, чтобы вернуть библиотечную книгу и, возможно, взять почитать что-то еще, не оказала на меня того действия, какого естественно было ждать. Это не пугало. Не тревожило. Скорее я чувствовал… больше всего тут подойдет слово «изумление» в старинном его смысле: восторженное благоговение перед неисчислимыми чудесами мира. Изумление – и что-то вроде благодарности.
