Я чуть шею не вывернул, оглядывая огромную стоянку и всю прилегающую территорию, – но не увидел ни следа Фреда Мюллера в красной стеганой куртке и кепке с ушами.
Не скажу, что это меня удивило.
* * *
Когда я вернул библиобус на библиотечную стоянку, было всего четыре часа, но уже стемнело и, кажется, собиралась метель. Я дошел пешком до кофейни по соседству, взял чашку кофе, вынул телефон и стал искать информацию сначала о Фреде Мюллере, потом о его сыне. На момент смерти отца сыну было двадцать с небольшим; сейчас ему за семьдесят, он вышел на пенсию и живет на Гавайях. В семидесятых годах он изобрел протокол, позволяющий компьютерам связываться друг с другом через телефонные сети. Стал одним из дюжины парней, что по праву называются отцами интернета. В кругах компьютерных гиков его считают гением. Он снимался в камео в фильме «Звездный путь: следующее поколение»; его имя упоминается в романе Уильяма Гибсона; он стал прототипом героя-ученого в одной из картин Джеймса Кэмерона. Зайдя к нему на сайт, я покрылся холодным потом. С фотографии смотрел на меня крепкий жилистый старик с клочковатой бородой, под пальмой, с доской для серфинга в руках. В пляжных шортах и… в футболке с надписью «Голодные игры». В «Фактах о себе» сообщал, что это его любимая книга. Он даже был научным консультантом фильма. Впрочем, он многие фантастические фильмы консультировал.
Я не мог отделаться от мысли, что, возможно, он прочитал эту книгу задолго до ее издания. Задолго до того, как появилась на свет Сьюзен Коллинз, которая ее написала. От этой мысли и вспотел. А от следующей меня натурально затрясло: что, если бы вместо «Голодных игр» я подсунул мистеру Мюллеру книгу про одиннадцатое сентября? Быть может, его сын смог бы предотвратить теракт?
В реальности всего произошедшего я не сомневался. Как тут усомниться? В кармане у меня лежала потрепанная книжка землянично-розового цвета с именем Хайнлайна на обложке. В кармашке на заднем форзаце у нее формуляр, и последнее имя читателя в нем – Фред Мюллер. И штамп с датой возврата: 13 января 1965 года. А умер он 17 января того же года, всего четыре дня спустя.
Успел ли он дочитать «Голодные игры» прежде, чем отказало сердце? Я надеялся, что да. Для меня, вечного книжного червя, нет ничего ужаснее, чем умереть над увлекательным романом, в пятидесяти страницах от конца.
– Не нарушу ход ваших мыслей, если присяду к вам за столик? – поинтересовался из-за моего левого плеча Ральф Таннер.
– Не беспокойтесь, – ответил я, оборачиваясь. – Ничего не нарушите – мои мысли топчутся на месте.
В одной руке он держал незажженную трубку, в другой чашку кофе. Если бы я хоть на миг об этом задумался, понял бы, что, скорее всего, здесь с ним столкнусь. Настало время вечерней трубки и последней порции кофеина, а других кофеен вблизи от нашей библиотеки не было.
– Ну как вам работа книгоноши? – поинтересовался Ральф, садясь на табурет напротив.
При виде его полуулыбки и пристальных голубых глаз меня вдруг пронзила мысль: он знает. Вспомнился наш первый разговор – и то же ощущение: он знает о моих родителях, только из вежливости не поднимает тему. К тому времени мне стало казаться, что Ральф Таннер обо всем знает чуть больше, чем говорит.
– Неплохо, – ответил я. – Сегодня один читатель вернул просроченный экземпляр «Тоннеля в небо» Роберта Хайнлайна.
– А, это для юношества! По мне, намного лучше того, что Хайнлайн писал для взрослых.
– Книга была очень сильно просрочена. Взял он ее в декабре тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Вернуть должен был в январе шестьдесят пятого, но внезапно умер и из-за этого сильно запоздал с возвратом.
– А, – сказал Ральф и отхлебнул кофе. Взгляд его скользнул в сторону. – Один из них.
– Значит, для вас это не новость? – уточнил я, вертя чашку в руках.
– С Лореном Хейесом время от времени такое случалось. Я вам об этом рассказывал. Хотя, должен сознаться, не стал уточнять, что он действительно встречал мертвых. Поначалу такое случалось раз, может быть, два раза в год. А потом – все чаще и чаще.
– Он поэтому ушел?
Ральф кивнул, по-прежнему не глядя на меня.
– Он считал… считал, что, когда был моложе и лучше умел концентрироваться, ему легче давалось удерживать библиобус здесь, в настоящем, где его место. А потом постарел, сделался рассеянным – и библиобус начал все чаще и чаще проваливаться в прошлое. Все больше наших клиентов оказывались… такими, как тот, кого вы сегодня встретили. Лорен называет их Запоздалыми.
Он снова отхлебнул кофе и продолжал – спокойно, неторопливо, так, словно мы обсуждали течь в бензобаке или запах грязных носков от обогревателя.
– Знаете, ведь, если вдуматься, ничего удивительного в этом нет. Зачем люди ходят в библиотеку? Чтобы поговорить с мертвыми. У нас на полках собраны лучшие умы давно ушедших поколений. Стоят и ждут, чтобы их заметили, чтобы к ним обратились. Ждут возможности нам ответить. В библиотеке живые беседуют с мертвыми постоянно, изо дня в день.
– Остроумная метафора. Однако сегодня утром я встретил совсем не метафору! На нем была мокрая стеганая куртка. Я чувствовал ее запах – запах овчины. И он не был мертв! То есть… погодите… разумеется, он мертв, это я знаю точно, умер больше пятидесяти лет назад. Но там, в библиобусе, он был…
– «Во сне явился мне Джо Хилл, живой, как ты и я», – вполголоса пропел Ральф, и я умолк на полуслове. Эту песню пела Джоан Баэз. И папа с мамой, услышав ее, всегда начинали подпевать.
– Он взял у меня другую книгу и, кажется – я не знаю точно, но так думаю – унес ее с собой. «Голодные игры». Господи, я дал ему книгу, написанную через полвека после его смерти!
К моему удивлению, Ральф широко и радостно улыбнулся:
– Отлично! Молодец!
– «Отлично»? А что, если я на хер… простите, к чертовой матери поломал пространственно-временной континуум? Ну, знаете, теперь Джона Леннона не убьют, или что-нибудь такое?
– Не убьют – и слава богу.
– Ну… да, но… черт, вы же понимаете, о чем я! Эффект бабочки. – Ральф все улыбался, и это начало меня злить. – А что бы произошло, если бы я дал ему книгу о Колумбайне?
– Разве он просил что-нибудь о массовых убийствах в школах?
– Нет.
– Значит, и думать об этом нечего. – Должно быть, Ральф заметил на моем лице досаду – и улыбнулся иначе, добрее, и даже дружески подтолкнул меня в плечо. – Лорен Хейес, с которым вам непременно надо познакомиться, считал, что они находят путь к нашему библиобусу лишь в конце жизни – и берут только такие книги, которые не смогут им навредить. И не нарушат естественного хода событий. Тот человек, с кем вы сегодня разговаривали, – он не все книги одинаково хорошо видел, верно? Некоторые не мог разглядеть?
Я молча кивнул. По спине бежали мурашки. Я не испугался, встретив человека из шестьдесят пятого года; но вести об этом спокойную, рассудительную беседу за кофе с работодателем оказалось по-настоящему жутко.
