– Так вот: он мог взять только те книги, которые никому и ничему в его времени не угрожают. Скажу даже больше: только те, что ему подойдут. Как бы вам объяснить… Представьте себе: вы живете в пятидесятых, обожаете Агату Кристи – и вдруг, вообразите, прямо перед смертью вам выпадает возможность прочесть «Пропавшую девушку»! Да вы точно умрете… от счастья! И, судя по всему, что мы знаем, с человеком, которого вы сегодня встретили, это и произошло.
– Не говорите так, – попросил я, поморщившись. – Это ужасно.
– Да почему же? Право, смерть с хорошей книгой в руках – вовсе не самая страшная смерть. Особенно если речь о книге, которую вы просто не могли прочесть – книге, которая выйдет в свет через много лет после вашей кончины. Если вы не решите уволиться, то время от времени будете встречать и других… Запоздалых. И никогда не дадите им ничего такого, что может им навредить.
– А если то, что я им дам, изменит историю?
– Откуда нам знать? – снова загадочно улыбнулся Ральф. – Быть может, вы уже изменили историю! И за все, что мы здесь видим… – широким самодовольным жестом он обвел кофейню – посетителей, уткнувшихся в смартфоны, официантку, набирающую заказ в приложении, – …вы один в ответе! Не беспокойтесь об этом. Никакой другой истории, кроме той, которую мы знаем, у нас нет. И потом, люди приходят в библиотеку, чтобы стать умнее, или узнать что-то новое о мире, или развлечься. Что в этом может быть дурного? На мой взгляд, те Запоздалые, что посещают наш старый библиобус, просто балуют себя литературными десертами перед тем, как закроется ресторан.
– Что же, выходит, это награда от бога за праведную жизнь?
– Или от библиотеки, – ответил он, – за то, что эти обязательные люди даже после смерти стараются вернуть книги. Так что же, увольняетесь?
– Нет, – возразил я – и сам услышал в своем голосе ребяческое упрямство. – Я сейчас слушаю роман Майкла Кориты и могу сосредоточиться на аудиозаписи только за рулем.
Ральф рассмеялся.
– Надеюсь, вы его не покупали? У нас в библиотеке отличная подборка аудиокниг! – Он встал и взял со стола свою трубку. – Выйду-ка на улицу. Вряд ли здесь разрешено курить в зале. А вы не хотите как-нибудь сыграть в «пьяницу» со мной и с Лореном? Уверен, вам с ним найдется о чем поговорить.
И он направился к дверям.
– Мистер Таннер! – окликнул я.
Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся.
– А вы никогда не думали сесть за руль библиобуса самому? И посмотреть, кто вам встретится?
Он улыбнулся в ответ.
– У меня нет прав класса Б. Большие машины меня пугают. Спокойной ночи, Джон.
* * *
Следующие, должно быть, дней десять я ездил, прилипнув к окну и разглядывая тротуары в поисках людей, которые выглядят словно вышли из черно-белого кино. И колотило меня так, точно в фургоне библиобуса лежала тонна взрывчатки.
В кабине водителя никак не удавалось отрегулировать температуру. Обогреватель жарил на полную мощность, наполняя воздух неповторимым ароматом грязных носков; скоро я начинал обливаться потом, и рубашка прилипала к спине. Но стоило обогреватель выключить – и за несколько минут температура падала до нуля, начинали неметь ноги в ботинках, а пот на спине грозил замерзнуть. Что снаружи, то и внутри: меня бросало то в жар, то в холод, от нетерпения к тревоге. То я страстно желал встретить кого-нибудь не из нашего времени, то этого страшился.
Но дни шли, ничего не происходило; и пару бесплодных недель спустя я понял, что жду напрасно. Никто больше не придет. Эта мысль тяжело меня поразила. Не просто разочаровала – из меня словно сердце выдернули, и на смену тревоге пришло какое-то тупое оцепенение. В то время я приписывал свою депрессию тому, что произошло, когда попытался убраться в гараже, однако теперь, задним числом, понимаю; началось раньше.
Я уже закончил разбор спальни и маминого кабинета. Все туфли и шарфы отправились в «Доброе дело». Я опустошил шкаф с бумагами, все ненужные измельчил и выбросил, нужные сложил в стопку, чтобы разобрать как-нибудь потом. Выволок из дома еще с десяток огромных, набитых под завязку мусорных мешков.
И наконец, ясным воскресным утром, решил заглянуть в гараж. Весь дом купался в солнечном свете, блестели островки снега под деревьями. В такой светлый день, казалось мне, можно решиться на все – даже войти туда, где умерли твои отец и мать.
В гараже, сочась сквозь грязные, затянутые паутиной окна, солнечный свет бледнел, словно прокисшее молоко. Старого «кадди» не было, его увезла полиция, но осталась жирная черная копоть на белом потолке. Я вдохнул – и бросился прочь, кашляя и задыхаясь от вони выхлопных газов и тухлого мяса. Теперь думаю, что, скорее всего, запах мне просто почудился – да что проку? Игра воображения или нет, а тошнило меня по-настоящему.
Прикрыв рот и нос тряпкой, я заставил себя вернуться и включил автоматическую дверь в гараж. Взревел мотор, дверь приподнялась всего на какие-нибудь четверть дюйма, громко лязгнула и остановилась. Застряла. Я попробовал подтолкнуть ее вверх; но, похоже, пазы проржавели, и дверь не трогалась с места. Я огляделся вокруг, рассчитывая найти что-нибудь, чем можно хорошенько по ней ударить – и вдруг увидел тапочку отца. Он носил такие синие мокасины на плоской подошве. Должно быть, тапочка слетела с ноги, когда его доставали из «Кадиллака» и переносили в «Скорую». Я поднял ее; из нее вынырнул паук и побежал по моей руке. С криком я стряхнул паука на пол и бросился в дом. Это и стало последней каплей.
После этого я бросил разбирать вещи. Разыскал в шкафу в гостиной старую приставку Sega, подключил ее к телевизору и стал играть в «Волейбол» по пять-шесть часов кряду. Играл в «Соника-2» и дошел до самого конца. Играл в темноте, пока не начинала раскалываться голова и сверлить в висках, а потом играл еще. Когда не мог больше играть – включал телевизор и смотрел все подряд: реалити-шоу, новости по кабельным каналам… я был непривередлив. Чувствовал себя так, как бывает, когда выздоравливаешь после серьезного отравления. Только все никак не выздоравливал.
Книги я всегда любил страстно, однако теперь мне не хватало душевных сил хоть что-нибудь дочитать до конца. Все казались слишком длинными. На каждой странице слишком много слов. За все это время я сумел прочесть целиком лишь один роман, «Еще одно чудо» Лори Колвин, – и только потому, что он коротенький, читается в один присест, и плетением словес Лори Колвин не злоупотребляет. Роман о молодой женщине, которая недавно вышла замуж, забеременела – и вдруг, сама толком не понимая, как и почему, влюбляется и заводит роман с человеком намного ее старше. Слыша о женщине, которая изменяет мужу, мы склонны автоматически ее осуждать. Но эта книга не о пороке: в ней все добры, все желают друг другу счастья. Мне подумалось вдруг, что этот роман – прощальный привет или завещание нашему поколению от того, предыдущего; от этой мысли я разревелся и долго не мог успокоиться. А потом подумал: хорошо, что мама до последних дней сохраняла светлый, романтичный взгляд на мир. Надо быть очень светлым и романтичным человеком, чтобы любить Лори Колвин.
