Тон и выражение лица Айрис выдают досаду, силу которой робот не может просчитать. Недостаток родительской строгости должен скорее радовать, чем раздражать. Он запоминает этот момент, чтобы оценить его позже, когда он выяснит, нет ли у нее других сбоев развития. Не то чтобы после этого робот будет менее предан Айрис. Он получил сотни жетонов от шизофреника по имени Дин, который считал, что за ним гоняется банда балерин, мечтающих похитить его, чтобы кастрировать. Чип самоотверженно высматривал девиц в пачках и клялся, что защитит гениталии Дина. Это было много лет назад.
– И последний вопрос? – интересуется Айрис. – Только никаких спецпредложений! Маркетинг убивает даже намек на человечность.
Чип фиксирует ее презрение к рекламе. Ничего не поделаешь, свои услуги ему все равно придется продвигать – чуть позже, – однако не отметить ее настрой он не может.
– Как ты будешь справлять день рождения? Не считая часа, проведенного со мной, что вряд ли можно считать праздником.
Айрис тормозит.
– Как ты узнал про день рождения?
– Сама сказала.
– Когда это?
– Когда ловила свою ускакавшую рыбу.
– Это было до того, как я бросила в тебя жетоны!
– Да. Но я слежу за окружающим, даже когда счетчик не включен. Итак – день рождения?
Айрис хмурится, размышляя. Они подошли к развилке в разговоре. По наблюдениям Чипа, девочка находится в состоянии сильного эмоционального стресса. Он приготовил несколько подбадривающих фраз и целых три стратегии, чтобы справиться с ее несчастьем. Люди часто страдают. Для Чипа поднять ей настроение – то же самое, что поднять моноколесо, повод для действия, для бытия.
– Да уже, считай, отпраздновала, – бурчит Айрис, возобновляя шаг. – Папа подарил мне пиявку с человеческим лицом и отрубился, храпя в кислородную подушку. А я иду домой, к маме, чтобы весь вечер выдумывать подходящее вранье, почему я не пошла никуда с друзьями.
– Жаль, что твой папа в таком состоянии.
– Нет, тебе не жаль, – резко отвечает Айрис. – Механизмы не чувствуют жалости. Они подчиняются программе. В них сочувствия не больше, чем в фене.
Чип не обижается, потому что не может обижаться. Вместо этого он спрашивает:
– А все-таки что случилось?
На самом деле он многое узнал из статьи, как только Айрис представилась, но его притворство может развязать ей язык, а выговорившись, она почувствует скорое облегчение.
– Отец работал в «Смертельной игре». Профессиональная жертва убийства, Оживи-человек. Ну знаешь – любой мог арендовать специальное помещение на бойне и выплеснуть злость, забив его молотком или застрелив. Затем программа клеточного восстановления сшивала его обратно, как новенького. Он был одной из самых популярных жертв убийства в двенадцатом районе. На него в очередь записывались. – Айрис безрадостно улыбается. – Любил повторять, что в прямом смысле готов умереть за меня, что и делал по двадцать раз в неделю.
– А потом?
– Девичник. Его наняли, чтобы заколоть. Целая толпа набросилась, с кухонными ножами. А тут электричество вырубилось, но все были так пьяны, что ничего не заметили. Помнишь, в феврале иногда отключали свет? Программа восстановления не смогла связаться с сервером, отец полчаса провалялся мертвым. Теперь весь трясется, ничего толком не помнит. Страховка такие случаи не покрывает, потому что в компании есть правило – не более двух убийц за раз – хотя все на него плюют. Он почти полностью сломан, и лицензию ему, конечно, не продлят. Умирать за нашу жизнь он уже не может, а больше ни для чего не годится.
– Мне точно не стоит выразить тебе сочувствие? Не хочу переходить границы.
Айрис подскакивает, будто ее ужалили.
– Я не заслуживаю твоего сочувствия, даже если б тебе было что выражать. Я злобная, высокомерная, маленькая дрянь. Мой отец потерял все, что имел, а я дую губы, потому что мы не празднуем день рождения так, как мне хочется. Он подарил мне лучшее, что только мог, а я чуть не бросила подарок под поезд. Неблагодарность как она есть.
– Просто слишком много разочарований сразу. Древние религии гласят, что отсутствие желаний – высшая форма духовности. Но я не согласен с Буддой. В умении желать и кроется разница между человеком и механизмом. Не желаешь – не живешь. Даже ДНК, двигатель желаний, создана, чтобы воспроизводить себя снова и снова. А у фена души нет. И что же ты хотела на день рождения?
– Мы с подругами мечтали на закате подняться на Спицу и поглядеть, как загораются звезды. Я их никогда вживую не видела, только на платном канале. Пили бы «пенный ток», устраивали фейерверки, потом спустились бы обратно на Землю в парящих пузырях. А после надели бы Личины и отправились в Карнавальный квартал. Девчонки уверены, что сегодня мне подарят новое лицо, потому что им всем уже подарили. А на самом деле у меня ни единого шанса. Мать совсем без денег, вряд ли купит хотя бы новую батарею для моего вскрытого колеса.
– И ты не можешь признаться подругам, что родителям не по средствам купить тебе новое лицо?
– Могу… если хочу получить порцию жалости на день рождения. Но «пенный ток» мне нравится больше.
– С новым лицом я тебе не помогу, – говорит Чип. – Это запрещено. Но если хочешь увидеть звезды с вершины Спицы, еще не поздно. Закат через двадцать одну минуту.
Айрис кидает взгляд в сторону серебристой иглы, протыкающей горчичного цвета облака.
Она никогда не поднималась выше облаков, а они никогда не расходились на небе за все ее шестнадцать лет. В городе пасмурно вот уже четверть века.
– Тебе не нужен лифт. У тебя есть я.
Айрис застывает на месте.
– Что за чушь?!
– Если я таскаю четырехсоткилограммовое колесо, то уж как-нибудь подниму твои сорок два кило на несколько лестничных пролетов.
– Их не несколько. Там три тысячи ступеней.
– Три тысячи восемнадцать. Девять минут моего хода, считая с самой нижней. Парящий пузырь – восемьдесят три кредита, фужер «пенного тока» – одиннадцать, столик надо резервировать, а вот галерея в Солнечном зале бесплатна для всех, Айрис.
У нее учащается дыхание. Зрачки мечутся от робота к Спице и обратно, выдавая волнение.
– Я… ну… когда я все это воображала, я всегда думала, что буду там не одна… с друзьями…
– И будешь, – отвечает робот. – Как по-твоему, за что ты платила?
6
Вестибюль взмывает в высоту чуть ли не на милю – головокружительный, похожий на собор зал зеленого стекла. Воздух напоен искусственной прохладой и свежестью, как в офисе. Стеклянные трубы лифтов уходят в бледные облака. Спица такая огромная, что в ней свой собственный климат.
Очередь на сканер для прохода. Роботы-охранники как будто вырезаны из мыла: затянутые в форму фигуры с белыми безликими головами и гладкими руками – просто ожившие манекены. Айрис проходит через сканер, который проверяет ее на наличие оружия, биологической угрозы, наркотиков, химикатов, опасных намерений и долгов. Слышится низкий противный рев. Охранник делает знак повторить. Со второго раза она проходит без проблем. За ней следует Чип.
