…БОЛТАЯСЬ НА КАНАТЕ НАД ГОЛОВАМИ КРОВОЖАДНЫХ МЕРТВЕЦОВ!
3 марта 9:25
ЦИРК, рядом с которым ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ДЖИМА РОУЗА покажутся вам безобидным МАППЕТ-ШОУ!
3 марта 9:26
Турне с остановками ВО ВСЕХ УГОЛКАХ СТРАНЫ!
3 марта 9:28
Посетите нашу страницу на фейсбуке и подпишитесь на РАССЫЛКУ, чтобы узнать, когда мы ЗАГЛЯНЕМ К ВАМ НА ОГОНЕК!
3 марта 9:30
БУДЬТЕ НА СВЯЗИ, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ!
3 марта 9:31
«ЦИРК МЕРТВЫХ»… Единственный в мире! Во многих цирках вас обещают НАПУГАТЬ ДО СМЕРТИ…
3 марта 9:31
ВЫПОЛНЯЕМ ОБЕЩАНИЕ ТОЛЬКО МЫ! (Продажа билетов в кассе перед представлением. Только наличные. Без возврата. Дети в сопровождении взрослых.)
Мамочки
1
Спускаясь вниз к завтраку, Джек слышит, как Блум негромко и взволнованно говорит с кем-то по проводному телефону. Не обращая внимания на мать, Джек накладывает себе овсянки. Натуральной, без сахара и консервантов: на ферме Маккортов всем известно, что консерванты в продуктах вызывают аутизм и гомосексуализм. Завтрак Джек уносит к себе в комнату, посмотреть там по телеку «Людей Икс». Эти мультики – сплошная либеральная пропаганда, для того и снимаются, чтобы промывать детям мозги, но отец Джека уехал в Уичито на оружейную выставку, а мать к промыванию детских мозгов относится спокойнее.
– Послушай, сынок, – говорит, появляясь из кухни, мать. – Хочешь навестить свою прапрапрабабушку?
– Бабулю?
– Знаешь, этим летом ей исполнится сто лет.
– Неправда!
– Правда-правда! Она родилась еще до того, как изобрели телевизор.
– Такого не может быть.
– До телевизора, и до автомобиля, а может, и еще до лошадей, – бодро сообщает Блум Маккорт. – У нас в семье говорят: мы все произошли от деревьев. А знаешь, как долго они живут? Сейчас растут деревья, которые были старыми, когда родился Джордж Вашингтон! Кстати, у нас в предках есть кто-то из его сподвижников. Не помню кто. Так что же, не веришь, что Бабуле уже сто лет?
– Не-а, не верю.
– Хочешь сам у нее спросить?
– А мы поедем к ней в гости?
Мать выходит в переднюю, открывает чулан под лестницей. Вытаскивает оттуда старый потрепанный чемодан. Ставит на пол у своих ног, поднимает острый, внимательный взгляд на сына.
– Я решила сделать тебе сюрприз. Мы ведь с тобой никуда еще не ездили вдвоем, только ты и я! В Кордии сядем на автобус и доедем до Джоплина, а оттуда на междугородном – прямо в Миннесоту.
– А папа?
– Твой отец в курсе. Неужели, ты думаешь, в этом доме что-то может случиться без его ведома? Давай-ка одевайся поскорее.
– А вещи собирать?
Она кивает на чемодан рядом с собой.
– Я уже собрала. Все готово. Надевай кроссовки, и пошли!
С маминой родней Джек никогда не встречался: ни с дедушкой Магнусом, ни с бабушкой, получившей от родителей имя Добродетель, ни с Бабулей, которая, как рассказывала ему мама, нянчила в детстве Эрнеста Хемингуэя. Все они пятидесятники и живут далеко отсюда, в северо-западной части Миннесоты, на берегу озера Верхнего.
Первое подозрение, что отец совсем не в курсе их планов, возникает у Джека, когда они выскальзывают из дома через заднюю дверь и идут пешком по бурому январскому полю. До того Джек был уверен, что на автобусную остановку в Кордии их подвезут. Коннор Маккорт и его жена Бет живут в одноэтажном трехкомнатном домике в конце дороги, в четверти мили от фермы. Живут бесплатно – так договорились они с отцом Джека. За жилье не платят, зато трудятся на ферме с утра до ночи, выполняют все, что от них потребуется, – от пахоты до мелкой домашней работы. Сейчас Коннор вместе с отцом Джека уехал на оружейную выставку, но его оранжевый «Роудраннер», сверкающий так, что больно глазам, как обычно, припаркован возле дома.
– А почему Бет нас не отвезет?
– У них с «Роудраннером» что-то… не знаю. Забарахлил.
– И мы даже не попрощаемся?
– Не стоит. Сегодня ведь суббота. Давай дадим старушке Бет отдохнуть. Вечно она встает ни свет ни заря, пусть хоть в выходной отоспится!
Быстрым шагом идут они к краю поля, к лесополосе. В одной руке мать тащит чемодан, другой сжимает холодные пальцы сына. Джек видит поодаль, среди деревьев, домик Коннора и Бет, и думает: а вдруг Бет сейчас выглянет в окно и заметит, как они, словно воры, бегут через поле с чемоданом?
Продравшись сквозь несколько ярдов жесткого, схваченного морозом кустарника, выходят на обочину шоссе. Мать ведет сына вдоль дороги на восток: под ногами у них хрустит гравий. С каждым шагом все дальше остается приземистая красная ферма отца – и мать вздыхает свободнее.
Разгорается утро. Под бесцветным, металлическим зимним небом мать и сын идут по обочине около получаса. По дороге мать рассказывает разные истории о своих родственниках, с которыми Джек познакомится на севере: все они ненормальные, а многие, похоже, опасные психи, но в мамином изложении их чудачества выглядят красочными и забавными. Одна ее кузина влюбилась в счетчик на парковке и попала в тюрьму за то, что пыталась его отломать и унести домой. Двоюродный дед придушил соседского пуделя, приняв его за русского шпиона. А прапрапрадед Джека любил выходить на Пасхальное шествие совершенно голым, в одной лишь набедренной повязке, в терновом венце и со стофунтовым деревянным крестом на плечах. В конце концов городские власти ему это запретили, сказав, что кровь на лице пугает детей. Джек и смеется, и не верит, и недоумевает. Похоже, у мамы не семья, а какой-то старинный цирк уродцев!
Отцовский «Форд»-пикап, по пятам за которым следует «Роудраннер» Коннора, он замечает раньше матери.
– Смотри, – говорит он, указывая на пикап, еще в полумиле от них. – Это папа! А я думал, он уехал на выставку!
Мать оглядывается через плечо на приближающиеся автомобили. Машинально, по инерции проходит еще несколько шагов, затем останавливается и ставит на землю чемодан.
Грузовичок прижимается к краю дороги, тормозит на обочине, вздымая тучу белой пыли. За рулем – отец Джека, смотрит на них непроницаемым взглядом из-за зеркальных очков. Рядом с ним Коннор. Сразу за пикапом останавливается «Роудраннер», из него появляется Бет. Стоит, придерживая дверь, и вид у нее испуганный.
– Джек, милый, садись в машину! – зовет Бет. – Я отвезу тебя домой. Тут сейчас будет взрослый разговор.
Блум крепче сжимает руку Джека. Он поднимает взгляд на мать, потом уголком глаза замечает какое-то движение сбоку и оборачивается. К ним подъезжает, на этот раз со стороны города, еще один автомобиль – полицейский. Мигалка и сирены выключены. Останавливается, не доезжая до них, футах в пятидесяти и на другой стороне дороги.
