Но Блум Маккорт не пила – больше не пила. И задняя дверь у нее в квартире не закрывалась. И Джек помнит, чем пахли в ту ночь руки Бет. Это ему не приснилось.
Отец отправил Бет к Блум, чтобы та втерлась к ней в доверие и выяснила, не проболталась ли Блум кому-нибудь о взрывчатке в гараже. Убедившись, что мать Джека никому ничего не сказала, Бет ударила ее по голове, утопила в ванне, а потом подбросила – «подсадила» – ложные улики, бутылки из-под джина. Джек хоть и страдает ночными кошмарами, но он не идиот, – а тут все так ясно, что и идиот разберется.
Джек спешит следом за отцом. Выбежав за порог, Хэнк хватается за веревку старого ржавого колокола и звонит раз, другой, третий: сигнал тревоги.
Отец пересекает грязный двор перед домом, сворачивает к гаражу. Похоже, не замечает, что Джек отогнал «Форд». Он уже берется за двойные двери, когда Джек видит, что по дороге к ним неровной подпрыгивающей трусцой спешит Коннор в расстегнутой рубахе: глаза у него дикие, в руках охотничье ружье.
– Что…? – кричит Коннор.
– Они здесь! – отвечает отец. – Облава! Бет схватили, так что она вне игры. Будем действовать быстро – прорвемся. Пройдем как нож сквозь масло. Доберемся до восточного края Долгого Поля, там у меня под навесом стоит старый джип. К обеду будем в Айове. Там соратников много, найдем где укрыться. Но сначала надо достать стволы, те, что под трактором!
– Черт! – говорит Коннор и, хромая, первым ныряет в темный гараж.
Отец прыгает за руль «Джона Дира». Коннор спешит к воздушному компрессору, включает его, затем хватается за большой земляной бур. Если поторопиться, они достанут свои автоматы минут за пять. Джек наблюдает за ними с порога: убедившись, что оба заняты, подходит к горке мешков с селитрой у стены. Открывает клапан одного баллона с нитрометаном, затем второго. Большие белые канистры шипят, словно воздушные шарики, из которых выходит воздух. На рабочем столе, рядом с керосиновой лампой, лежит коробок спичек. Джек поджигает запал своей импровизированной бомбы, сделанной точно так, как учил его Коннор, и оставляет спички на верхнем пакете с удобрением.
А потом медленно, точно лунатик, идет к дверям. Только на сей раз Джек не спит: глаза его широко открыты, и снаружи сияет яркое солнечное утро. Он закрывает за собой двери и запирает на огромный засов. Через боковую дверь тоже не выбраться: ее Джек надежно подпер отцовским «Фордом».
Он идет прочь по гравийной дороге: тринадцатилетний американский мальчик в кроссовках «Конверс», с грязью на лице и кровью на руках. Сын земли, которая его вырастила.
Сзади раздается чей-то изумленный вопль. Коннор? Кто-то из двоих с размаху бьется в двойные двери гаража. Двери трясутся, засов остается на месте. Отец громко зовет Джека. Теперь они ломают дверь вдвоем: слышен треск, видно, как отлетают щепки, но засов не поддается. На полдороге Джек оборачивается, чтобы посмотреть, не вырвутся ли они наружу… и в этот миг видит, как из земли вокруг гаража стремительно вырастают зеленые лозы, жесткие и гибкие, ползут по стенам вверх, оплетают дверь. Укрепляют. В следующий раз, когда двое налегают на дверь гаража, она пружинит и отбрасывает их назад. Стебли оплетают гараж зеленой сетью, и рыба беспомощно бьется в сетях. Джек улыбается и потирает левую сторону головы, где не стихает странный зуд. «Она ведь обещала, что поможет», – думает он.
Гараж исчезает в ослепительной и беззвучной вспышке. Порыв воздуха подхватывает Джека, словно листок, и легко возносит в небеса.
22
Придя в себя, Джек Маккорт видит, что лежит на мягкой постели из лиловых цветов. Он приземлился на клумбу Бет – одну из клумб перед домиком, где жили они с Коннором. Нежная зелень гладит ему щеки, и цветы у висков дарят легкие, почти невесомые поцелуи. Джек ничего не слышит. Из левого уха идет кровь, и вкус крови ощущается во рту.
Гаража больше нет. Трудно даже смотреть на то место, где он был. Там вздымается к небесам стебель из огня, и на конце его расправляет лепестки огненная орхидея. «Форд» отбросило на сто футов к востоку: вон он лежит на боку, искореженный, обгорелый. Половина фермы обрушилась, точно кукольный домик, который пнул ногой великан. Из развалин торчат закопченные балки, и струйки дыма поднимаются в бескрайнее синее небо.
Джеку даже не хочется вставать. Ему хорошо – так хорошо, как не бывало с того дня, когда они с Блум собрались навестить родню. Здесь, среди цветов, в сиянии тихого летнего утра он спокоен и счастлив, как дитя на коленях у матери. Наконец – неохотно, со вздохом сожаления – он заставляет себя подняться.
Трудно держаться на ногах, его качает и клонит то вправо, то влево. Пьяным, заплетающимся шагом Джек бредет к дому и, не удержавшись, едва не падает на капот красавца-«Роудраннера» Коннора – чудесной машины, о которой всегда мечтал.
Что ж. Теперь это его машина. Механическая нога Коннора ему не достанется, Бет ему больше не нужна – но машина у него в руках. Пусть ему всего тринадцать – водит он прекрасно, да и ноги у него достаточно длинные, чтобы жать на педали.
Джек садится за руль, выводит «Роудраннер» на дорогу и катит прочь, прочь от рухнувшей фермы и горящего гаража. Впрочем, о гараже уже и говорить бессмысленно. На его месте – кратер, яма, полная огня, извергающая искры и обломки горящего рубероида.
Джек открывает окно в машине и выруливает на шоссе. В окно врывается теплый воздух, напоенный сладким запахом лета: все вокруг в полном цвету. Солнечные лучи ласкают Джека тепло и нежно, словно материнские руки.
Не так уж далеко отъехав от фермы, Джек Маккорт замечает на обочине старуху в широкополой зеленой шляпке и с чемоданом в руке. Когда машина проносится мимо, старуха поднимает голову и провожает Джека широкой зубастой улыбкой – улыбкой человека, отравленного Джокером. Она стоит к нему боком, и лицо ее удивительно напоминает профиль на долларовой бумажке.
Джек проезжает мимо, затем снимает ногу с педали газа, замедляет ход и прижимается к обочине. Ему вдруг приходит в голову, что, быть может, он так и не очнулся после взрыва, что валяется сейчас где-нибудь без сознания и видит сон – такой же, как сны о говорящих растениях, которых уже почти не помнит. Прапрапрабабушка старше телевизора – могла ли женщина в таком возрасте проделать столь долгий путь? И все же, думает Джек, очень может статься, что это она, что самая настоящая прапрапрабабушка ждала здесь все утро, пока он закончит дела на ферме и ее подберет.
Улыбаясь широкой довольной улыбкой, она идет к машине. И чем бы ни была она – игрой воображения или родным человеком, – Джек ей рад. Впереди долгая дорога; а путешествовать лучше в компании.
В высокой траве
В соавторстве со Стивеном Кингом
← →
Выключить радио и посидеть в тишине предложил он, так что, можно сказать, все это стряслось по его милости. А она заявила, что хочет подышать свежим воздухом – так что, можно сказать, постаралась она. На самом деле виноваты были оба: если бы не то и другое вместе – открытые окна и тишина в салоне – до них не донесся бы детский крик. Типичная история про Кэла и Бекки, что шли по жизни рука об руку. Кэл и Бекки Демут, брат и сестра с разницей в девятнадцать месяцев. Родители называли их «ирландскими близнецами».
