Теперь мы умоляем о добавке далии, но обеденные люди нас не слушают, поэтому мы моем руки и спускаемся на площадку. Отсюда слышно, как шумит Призрачный Базар, но мы шумим еще сильнее.
Руну-Диди стоит в коридоре и разговаривает со своими подругами. Она не выглядит сонной, как я. Она может дрыхнуть, даже когда земля дрожит и разваливается на части. Но что в ней хорошо, так это то, что в школе она ведет себя так, будто не знает меня. Мне это по душе, потому что она никогда на меня не ябедничает.
Четверо мальчиков смотрят на группу Руну-Диди хитрыми глазами и зубасто улыбаются. Один из них – тот пятнистый парень, что стоял передо мной вчера в очереди в школу. Его друзья смеются над чем-то, что он говорит. Руну-Диди и другие девушки сверлят их взглядами.
Рядом с деревом ним, где Четвертак проводит свой полуденный совет, я нахожу веточку, которую смогу пожевать, чтобы убедить живот, что еда уже в пути. Несколько парней стоят вокруг Четвертака, засунув руки под мышки для тепла. Шестиклассник Пареш из нашей басти рассказывает Четвертаку о констеблях из полиции и Бахадуре.
Но, в отличие от меня, Пареша там даже не было, когда все случилось.
– Констебли потребовали у каждой женщины в басти отдать им все, что у них есть, золото или наличные, – говорит он. – А еще полицейский ударил дубинкой Буйвола-Бабу.
Я хочу поправить Пареша, но перемена скоро закончится, а у меня важное дело. Я говорю Пари и Фаизу следовать за мной на свободное место под деревом амальтас, цветы которого весной окрашивают землю в желтый цвет. Танви и ее рюкзак-арбуз, который она повсюду носит с собой, пытаются увязаться за нами, но я их прогоняю.
– Все эта история про то, как бедняжка Бахадур пропал, – говорю я Пари и Фаизу, – она как плохой индийский фильм, уже слишком затянулась.
Мне приходится повышать голос, потому что малыши, которые играют в каббади-каббади-каббади, слишком громко визжат, и от их быстрых-как-у-гепарда ног с земли большими коричневыми завитками поднимается пыль.
– Я стану детективом и найду Бахадура, – говорю я своим самым взрослым голосом. – А ты, Фаиз, будешь моим помощником. У каждого детектива есть помощник. У Бемкеша есть Аджит, а у Фелуды – Топше.
Пари и Фаиз смотрят друг на друга.
– Фелуда – детектив, а Топше – его двоюродный брат, – объясняю я. – Они бенгальцы. Продавец бенгальских сладостей на Призрачном Базаре, рядом с магазином Чачи Афсала, вы его видели. Ну, старик, который все время трясет метлой, если мы подходим слишком близко к его сладостям? Вот он. Его сын читает комиксы про Фелуду. Он как-то пересказал мне одну из историй.
– Что это за имя – Фелуда? – спрашивает Фаиз.
– А чего это ты будешь детективом? – спрашивает Пари.
– Вот именно, – говорит Фаиз. – Почему это ты не можешь быть моим помощником?
– Аррей, да что вы знаете про детективов? Вы не смотрите «Полицейскийпатруль».
– Я знаю про Шерлока и Ватсона, – говорит Пари. – А вы двое даже не слышали о них.
– Ват-Сон? – спрашивает Фаиз. – Это что, тоже бенгальское имя?
– Забудь, – говорит Пари.
– То, что ты читаешь книжки, не означает, что ты самая умная, – говорит ей Фаиз. – Я работаю. Жизнь – лучший учитель. Все так говорят.
– Так говорят только те, кто не умеет читать, – отвечает Пари.
Эти двое вечно ссорятся, как муж и жена, которые слишком долго живут вместе. Но они не смогут пожениться, когда мы вырастем, потому что Фаиз мусульманин. Слишком опасно играть свадьбу с мусульманином, если ты индуска. В новостях по телевизору я видел кроваво-красные фотографии людей, которых убили за то, что они женились на ком-то из чужой религии или касты. Кроме того, Фаиз ниже Пари, поэтому они в любом случае друг другу не подходят.
– Эта работа помощника, – говорит Фаиз, – сколько за нее платят?
– Никто нам не платит, – говорю я. – Мама Бахадура бедна. У нее была золотая цепочка, но теперь и ее нет.
– Тогда зачем мне это? – спрашивает Фаиз.
– Мама Бахадура так и будет ходить в полицию, полиция рассердится и разрушит нашу басти, – объясняет Пари Фаизу мою мысль. – Но мы сможем помешать этому, если отыщем его.
– У меня нет времени, – говорит Фаиз. – Мне надо работать.
– Чтобы волосы были «нежные и шелковистые»? – спрашивает Пари. – Или «ослепительно темные»?
– И чтобы я пах «Фиолетовым лотосом» с кремом, – говорит Фаиз.
– Его не существует. Это просто выдумка. Твоя учительница-жизнь забыла тебе рассказать об этом или что? – глумится Пари.
– Слушайте, – говорю я, чтобы они прекратили ругаться. – Я задам вам несколько вопросов. Тот, кто даст больше правильных ответов, сможет стать моим помощником.
Они оба громко стонут, словно ударились пальчиком ноги о большой камень.
– Джай, ну ты на, – говорит Пари.
– Он чокнутый, – соглашается Фаиз.
– Так, первый вопрос. Большинство детей в Индии похищают: а) люди, которых они знают или б) люди, которых они не знают?
Пари не отвечает. Фаиз не отвечает.
Звенит звонок.
– Мы можем поискать Бахадура вместе, – говорит Пари, – но я не буду твоим помощником или кем-то еще. Ни за что.
Мне жаль, что Фаиз не будет моим помощником, но девчонка тоже ничего. Может быть. Папа рассказывал мне о детективном шоу под названием «Карамчанд», которое давным-давно шло по телевизору. У Карамчанда была помощница по имени Китти, но, к сожалению, Китти была не очень умной, и Карамчанду все шоу приходилось говорить ей, чтобы она заткнулась. Эта история из тех, что приводят Пари в ярость. Если я велю Пари заткнуться, она мне врежет.
– Какой у нас будет секретный сигнал? – спрашиваю я Пари. – У детективов должен быть секретный сигнал.
– Это что, самое главное? Секретный сигнал? – спрашивает Пари. – Давай серьезно.
– Это серьезно.
Пари закатывает глаза. Мы идем обратно в класс.
– Если ребенок пропал без вести более чем на двадцать четыре часа, полиция должна открыть дело о похищении, – говорю я.
– Откуда ты это знаешь? – спрашивает Пари.
– Телевизор, – говорю я. – Полиция не сделала этого для Бахадура.
– А ты что, не читала про это полицейское правило у себя в книжках? – спрашивает Фаиз у Пари.
– Большинство детей в Индии похищают незнакомцы, – объявляю я им. Я не знаю этого точно, но, как по мне, звучит правильно.
Наше первое детективное задание
– это допросить Омвира. Он знает о Бахадуре больше, чем кто-либо другой. Это правило: наши друзья знают то, что мы скрываем от родителей. Ма понятия не имеет, что перед Дивали директор надрал мне уши, когда я спел «Сияй, сияй, маленькая звездочка»
[25] вместо национального гимна «Йана, Гана, Мана» на собрании. А Пари и Фаиз знают. Они потом дразнили меня Звездочкой несколько дней, но скоро забыли про это. Ма никогда бы не забыла. Вот почему я ничего не могу ей рассказать.
