Слова «уникальная возможность», «новейший препарат» и «необыкновенные результаты» оказывали на пациентов поистине гипнотическое воздействие. На Сашиной памяти пока никто не отказывался от участия в исследовании. Все соглашались и все радовались удаче. Уникальная возможность — это же просто счастье!
Не имея возможности докопаться до неуловимой Кармановой, Журналист докопался до Саши. Извольте разъяснить, что написано в договоре, а то я что-то очкую. И хочется принять участие в таком замечательном исследовании, и колется… Короче говоря, разжуйте-ка мне, пожалуйста, вот эти пункты.
Пункты Саша разжевал, но на самое важное Журналист по неопытности внимания не обратил. Пришлось подсказать, причем подсказать правильно, так, чтобы сразу дошло. Известно же, что информации, которая преподносится на блюдечке с золотой каемочкой, люди особого значения не придают. Люди привыкли ценить ту информацию, которая добыта с определенным трудом. Что ж — «музыку надо играть по правилам», как говорила одна из преподавательниц музыкальной школы.
Ответив на все вопросы, Саша сочувственно посмотрел на Журналиста и проникновенно спросил:
— И зачем вам это исследование Марат Алексеевич? Ради денег? Так платят же копейки…
— Как это — «зачем»? — удивился Журналист. — Это же новейший препарат, не имеющий аналогов. Инна Юрьевна сказала, что предварительные исследования продемонстрировали невероятные результаты.
— Ну раз уж Инна Юрьевна сказала… — Саша притворился, будто ему пришлось оборвать себя на полуслове. — Простите, Марат Алексеевич, я что-то не то сказал. Я не собирался отговаривать вас от участия в исследовании, отнюдь.
Закинув крючок и убедившись, что добыча заглотнула наживку, надо уходить. Пусть добыча потрепыхается, пусть лучше насадится на крючок.
Журналист перехватил Сашу в конце работы, возле раздевалки.
— Мне кажется, что вы что-то недоговариваете, Александр Михайлович, — сказал он с обычной своей усмешкой. — Что вы имеете против моего участия в исследовании?
— Я?! — «удивился» Саша. — Да Бог с вами, Марат Алексеевич! Что я могу иметь против такого благородного дела? Наоборот, я полностью за! Если бы вы только знали, как нам не хватает сазонала! Это же не просто препарат, а настоящая революция в лечении стенокардии!
— И всеже мне кажется, что вы чего-то недоговариваете, — нахмурился Журналист. — Скажите правду, ведь я от вас не отстану, пока вы ее не скажете. Это у меня профессиональное.
В течении примерно пяти минут Саша вяло отнекивался, а Журналист активно на него наседал. Наконец, Саша капитулировал.
— Заходите сюда, — пригласил он, открывая дверь в раздевалку. — Не хочется говорить об этом в коридоре, у всех на виду.
Глаза Журналиста загорелись в предвкушении важной информации.
Войдя в раздевалку, Саша тщательно притворил за собой дверь, настороженно оглянулся вокруг и, несмотря на то, что кроме них никого в помещении не было, взял Журналиста под руку и увлек в дальний угол. Говорил негромко, таинственно.
— Если вы читали договор внимательно, то должны были обратить внимание на пункт пятый первого раздела, в котором сказано, что участнику исследования может назначаться исследуемый препарат или же плацебо…
По незамутненному взгляду Журналиста было ясно, что внимательно он договор не читал. Ничего страшного, сейчас ему добрый доктор Айболит Пряников все разъяснит-разжует.
— Вы — человек молодой, активный, вам, как говорится, жить да жить, — начал плести свою сеть Саша. — При адекватном лечении вы забудете о своей стенокардии лет этак на тридцать, если не на все сорок. Но — при адекватном лечении! Если лечение будет неадекватным, вы рискуете за два-три года превратиться в инвалида, который от кровати до туалета ходит в три приема…
Пугать — так пугать! Или вообще не начинать.
А теперь нужно остановиться и проявить чуткость.
— Вы же журналист, у вас активная профессия. Командировки, встречи…
— Иной раз и переходы через пустыню приходится делать, — вставил Журналист.
— Вот-вот! — Саша изобразил нечто вроде оживления. — Переходы, вояжи, марш-броски и все такое! Вы понимаете, к чему я клоню? К тому, что вам надо лечиться как следует! А вы собрались участвовать в клиническом исследовании…
— Но что в этом плохого? — непонимающе захлопал глазами Журналист, — это же новейший препарат…
— Вам знаком термин «плацебо»? — перебил Саша. — Так называется пустышка, неактивное вещество, которое дается пациенту под видом препарата…
— Но…
— Не перебивайте меня, пожалуйста, Марат Алексеевич, я сейчас все объясню. Клиническое исследование лекарственного препарата — дело серьезное и подходят к нему очень ответственно. Все должно быть правильно и объективно, совсем, как в ваших статьях…
Журналист польщенно заулыбался. Дураку лесть, что в кашу сахар.
— Но исследования проводят люди, — продолжал Саша, — а у людей могут быть свои интересы, отличные от целей исследования. Давайте представим такую ситуацию. Недобросовестный исследователь ничего не делает, а просто высасывает данные из пальца. Он рассуждает примерно так — если я покажу, что препарат оказывает эффект, то никто не станет интересоваться тем, откуда и как я получил эти сведения. Возможен такой вариант?
— Запросто! — подтвердил Журналист.
— Но на каждую уловку придумано свое ухищрение, — Саша многозначительно улыбнулся. — Не все участники исследования получают активный препарат. Какой-то части, половине или трети, дается неактивная пустышка, именуемая плацебо. Смысл в том, что низовой исследователь не знает, что именно получает каждый участник. Это известно только верховному координатору. Вы улавливаете суть, Марат Алексеевич?
— Улавливаю! — кивнул Журналист. — Если вдруг в результатах плацебо окажется действенным, то это означает, что результаты высосаны из пальца.
— Приятно иметь дело с умным человеком, — покомплиментничал Саша. — О том и речь! Никто, кроме координатора исследования, не будет знать, что именно получает участник Гришечкин, пустышку или реально действующий препарат. А ведь исследование запланировано на два года! Стоит ли вам так рисковать? Если вы в течение двух лет не будете получать нужного вам лечения, то станете инвалидом…
Круглое лицо Журналиста вытянулось чуть ли не в ниточку.
— Нет, разумеется, вы совершите благое дело…
— К черту ваши благие дела! — взорвался Журналист. — Почему никто, кроме вас, мне это не объяснил?! Почему меня хотели использовать втемную?!
— В договоре есть пункт, — напомнил Саша.
— Да кто в них разберется, в ваших хитросплетениях?! Объяснять же надо! Это хорошо, что я у вас спросил…
— Только никто не должен знать о нашем разговоре, умоляю вас!
— Можете не умолять! — отрезал Журналист. — Конфиденциальность источников информации — основа нашей профессии. Если пойдут слухи о том, что я кого-то сдал, мне придется уходить из журналистики, потому что никто больше мне ничего не расскажет. У меня последний вопрос — как эта дача плацебо соотносится с высокими идеалами медицины?
