— Мама, я тебя умоляю! — улыбнулся Саша. — Какое двойное слепое? У тех, кто проводит исследование есть информация о том, что получает каждый из участников. Без этого знания не получится правильно подогнать результат…
После того, как Саша был посвящен в сокровенные тайны, Лариса стала считать его своим. Не своим в доску, с которым можно пооткровенничать о личном, а своим настолько, чтобы с ним, не стесняясь, можно было обсуждать вопросы, связанные с исследованием.
В первых числах июня Саша принес ей очередной список обзвоненных в прошлом месяце и несколько протоколов.
— Можешь полюбоваться на то, как работают мастера! — с гордостью сказала Лариса, вставая из-за стола. — Вот готовая первая статья по нашему исследованию, только-только вычитала. Сейчас приму палочку здоровья и отправлю ее в журнал. Глаза должны отдохнуть, чтобы сопроводительное письмо написать. А ты пока ознакомься.
«Палочками здоровья» она называла сигареты.
Саша послушно сел на Ларисин стул и стал изучать работу мастера.
Авторов у статьи было трое — профессор-членкор Манасеин, профессор Адаев и аспирант Юкасова. Сашу с Мукешем в эту славную компанию не включили. Не заслужили-с. Ну и ладно!
Статья была написана грамотно, Лариса имела основания для того, чтобы гордиться своим творением. Голая неправда, но дело не в этом, а в том, как элегантно эта неправда преподносилась. Дурак написал бы бодрый рапорт о невероятных преимуществах даривазана и никто бы этому рапорту не поверил. Лариса действовала умно, из написанной ею статьи становилось ясно, что даривазан не панацея и не суперпуперпрепарат, а просто хорошее лекарство, по ряду параметров превосходящее существующие аналоги. Если бы Саша не знал бы всей закулисной подоплеки, то он мог бы всерьез заинтересоваться даривазаном.
Любимыми детективами Саши Пряникова был цикл про приключения Эраста Фандорина. Любимым произведением в этом цикле был «Турецкий гамбит». А любимым моментом в «Турецком гамбите» была замена «Плевны» на «Никополь» в шифровке, отправленной генералу Криденеру. Одно слово, исправленное в считанные мгновения, чуть было не изменило исход большой войны. И пускай в действительности все было не совсем так, красота игры авторского воображения заслуживала высшей оценки.
На корректировку данных в таблицах у Саши ушло полторы минуты. После корректировки убедительная статья стала выглядеть идиотской. Выходило так, будто выводы не вполне обоснованы, авторы пытаются выдать желаемое за действительное, делают хорошую мину при не самой хорошей игре. Результаты хреновенькие, можно сказать — никакие, а в выводах то и дело мелькает «убедительно доказал свою эффективность». Где даривазан ее доказал? В снах и грезах авторов? Ой, не смешите!
С «Журналом российских научных публикаций», в который Лариса собиралась отправить свою статью, Саша был очень хорошо знаком со студенческих времен. То один, то другой профессор высмеивал публикации из этого журнала во время своих лекций. А заведующий кафедрой фармакологии называл «Журнал российских научных публикаций» «Журналом оплаченных псевдонаучных анекдотов» (сокращенно получалась — ЖОПА). За четыре с половиной тысячи рублей в этом журнале можно было опубликовать все, что угодно. Официально журнал назывался рецензируемым, но на деле присланные статьи никем не читались и уж тем более не рецензировались. Оплата поступила? Печатаем!
Вернувшись в свой кабинет, который больше заслуживал называться «каморкой», Лариса застала Сашу за чтением «Российского кардиологического журнала».
— Что-то ты долго, — упрекнул Саша. — У меня дел куча, а кабинет незапертым оставлять не хотелось.
— Как статья? — поинтересовалась Лариса.
— Нормально, — ответил Саша. — Я пока в этом плохо разбираюсь, но мне все понравилось.
«Только бы она не стала перечитывать статью заново перед отправкой! — заклинал он судьбу. — Только бы не стала!».
Спустя четыре месяца выяснилось, что Лариса не стала перечитывать статью заново, отправила ее с Сашиными поправками, а «Журнал российских научных публикаций» в таком виде ее и напечатал. Более того — данные, содержавшиеся в статье, разительно расходились с теми, которые привел профессор Адаев в другой статье, опубликованной в «Вестнике Российского университета демократического сотрудничества».
На такую удачу Саша даже и надеяться не мог. Мало того, что выводы в одной статье противоречат содержанию, так еще и в двух источниках указываются совершенно разные цифры! На что уж научная общественность была инертной, а на это внимание обратила. Скандалец вышел знатный, а тут еще Саша подлил масла в костер.
— Хочешь актуальную тему для передачи? — спросил он Алену, только-только начавшую работу в телевизионно-продюсерской компании.
— Спрашиваешь! — усмехнулась Алена. — Конечно же хочу!
Саша показал ей обе статьи, разъяснил суть дела и дал список тех участников, которых он только обзванивал, а на осмотры не приглашал.
— Только постарайся сделать все так, чтобы не «засветить» меня, — предупредил он.
— Не беспокойся! — заверила любимая женщина. — Что-что, а концы в воду я прятать умею, этому нас на втором курсе учат.
Заверила — и не обманула. Согласно официальной версии на телеканал обратился один из участников исследования даривазан, который рассказал, что за год его ни разу не пригласили на осмотр, а только звонили по телефону и присылали с курьерами новые порции лекарств. От этого обращения все и пошло-закрутилось и дошло до сорокаминутной передачи в цикле «Громкие расследования».
— Как тебе удалось сподвигнуть деда на такое? — спросил Саша.
— Да очень просто! — фыркнула Алена. — Пообещала ему, как инициатору расследования семь минут в передаче. А по факту вышло аж восемь с половиной, так что все счастливы. Ты прикинь, что это такое — восемь с половиной минут всероссийской славы!
— Это очень круто, — согласился Саша, радуясь тому, что он одним ударом сумел убить двух зайцев — и кафедре досадил, и Алене помог, а сам при этом ухитрился остаться в тени.
Тень была полной. Лариса даже не подумала о том, что данные в статье мог изменить ординатор Пряников, которого она столь неосмотрительно пустила за свой компьютер и, более того, оставила одного в кабинете. Она грешила на редакцию «Журнала российских научных публикаций», которая и раньше косячила, но не с таким успехом.
— Я им сто раз говорила, уродам косоруким, чтобы они не переверстывали таблицы! — злилась она. — Печатайте, как есть, и не выеживайтесь! Так нет, им же надо свое существование оправдать! Су-у-уки!
За передачу Алена получила премию — целых двадцать пять тысяч! Для нового сотрудника это было не просто счастье, а неслыханная удача. На семейном совете (да, теперь у них был семейный совет и обоих это радовало) было решено отложить двадцать тысяч в Фонд Приобретения Самого Крутого Ноутбука Для Самой Крутой Журналистки России, а на пять тысяч устроить скромный кутеж. Саша предложил трактир «Корнет Оболенский» на Пятницкой улице, славившийся своей необыкновенной солянкой, блюдами в горшочках и домашней хреновухой. Но Алена, погрязшая в заботах о фигуре, сказала, что есть она совершенно не намерена, ну разве что канапешки какие, а собирается только пить. И вообще кутеж — это не праздник живота, а именины сердца. Тогда Саша предложил закатиться в «Геварыча». Канапешек там, правда, не было, но можно было рассчитывать на чипсы и сырные шарики. Алена согласилась. Кутеж удался на славу. Выпили много, а хороших слов друг другу сказали еще больше. На выходе из бара Алена вдруг замерла, закрыла глаза и раскинула руки так широко, словно хотела обнять весь белый свет.
