Потом – Карин словно бы не знала усталости – мы вернулись в гостиницу, освежиться и выпить чашку чая, а после этого отправились на ужин в ресторан «Берторелли» и, по настоянию Карин, на спектакль «Дядя Ваня». Спектакль мне запомнился, особенно актриса, убедительно сыгравшая роль Сони – неуклюжей дурнушки, очень трогательной в финальной сцене пьесы.
После театра я проводил Карин в номер. Она сняла пальто, присела к туалетному столику, отстегнула клипсы и начала расчесывать волосы, но вдруг отложила щетку, повернулась ко мне и поцеловала «как лоханочку», то есть обеими руками взяла за щеки и притянула голову к себе, подводя мои губы к своим.
– Посидеть с тобой, пока ты не… ммм, пусти, мне дышать нечем!.. пока ты не уснешь?
– Нет, потому что, если ты сегодня со мной останешься, я вообще не усну. – Помолчав, она небрежным тоном попросила: – Алан, раздень меня, пожалуйста.
Я вздрогнул:
– Что-что? Раздеть тебя?
– Да, пожалуйста.
Я решил, что раз уж мы не сочетаемся браком в церкви, то это не имеет значения. Если Карин так хочется, то я готов. Меня переполняло желание, сердце ухало в груди, жилки на запястьях пульсировали, а зацелованные губы пересохли.
Голос по-дурацки сорвался на визгливый всхлип, и я не без усилия вернул его в нужный регистр:
– Милая, ты хочешь… ты хочешь, чтобы мы с тобой занялись любовью?
Карин повесила пальто в гардероб и ошеломленно посмотрела на меня:
– О господи, Алан! Ты же меня сегодня вконец измотал. Я еле держусь на ногах! – Она легонько коснулась моей щеки великолепным старинным кольцом с пятью жемчужинами, а потом, растопырив пальцы, продемонстрировала его мне. – Я изнемогаю от твоей щедрости и доброты. Заняться любовью? Ты с ума сошел. Я ничего такого не говорила. Я просто хотела, чтобы ты помог мне раздеться.
Я недоуменно уставился на нее, а она с жалостью добавила:
– Разве тебе никогда не хочется, чтобы за тобой ухаживали?
Так что я начал аккуратно снимать с нее одежду. Карин была невообразимо прекрасна. Я завел ее часики, подал ей домашние шлепанцы и расчесал ей волосы. Очевидно, мои заботы доставляли ей удовольствие, но при этом она нисколько не кокетничала, а вела себя как Анджела, дочурка Флик, принимающая ванну.
– Повесь платье на плечики.
Я повернулся к гардеробу, а она неторопливо подошла к распахнутому окну, окинула улицу внимательным взглядом и лишь потом задернула шторы. Затем, совершенно нагая, она умылась и почистила зубы.
– Ах, какая славная усталость!
Карин направилась к кровати, но остановилась у большого зеркала в дверце гардероба и, закинув руки за голову, внимательно оглядела свое отражение.
– Ммм, я тебе нравлюсь? – спросила она с напускным недоверием, а потом, так и не дождавшись моего ответа, настойчиво и несколько встревоженно добавила: – Скажи, нравлюсь?
– Да, очень.
Она обернулась и с улыбкой посмотрела на меня:
– То ли еще будет.
– Правда?
– Да. А пока подожди.
Я сглотнул:
– Хорошо. Кхм, так и сделаю.
Она села на стул у туалетного столика:
– Разомни мне плечи. Нет, чуть выше. Ах, да-да, вот так. Пожалуй, я лягу спать в халате. Вон он висит. Алан, помоги мне надеть его, пожалуйста.
Я выполнил ее просьбу.
– Прости, что я вчера так глупо себя вела, милый… Испугалась темноты. Я правда очень устала.
– И вовсе не глупо. Тебе не за что просить прощения.
– Прочитай мне отрывок из Гёте. Ну, тот самый, который ты читал мне в ресторане, когда мы едва не распрощались.
Kennst du das Land, wo die Zitronen blühn?
Im dunkeln Laub die Gold-Orangen glühn,
Ein sanfter Wind vom blauen Himmel weht,
Die Myrte still und hoch der Lorbeer steht —
Kennst du es wohl?
Карин живо подхватила:
– Dahin! Dahin! Möchte ich mit dir, o mein Geliebter, ziehn
[71]. Так я и сделаю. Mein Geliebter
[72], включи свет в ванной, пожалуйста, и подопри дверь подушкой, как вчера, чтобы не закрывалась. Я проснулась утром, увидела, что свет горит, и мне стало так хорошо, будто ты всю ночь меня оберегал.
Многие мужчины сочли бы меня выжившим из ума глупцом, размышлял я, возвращаясь к себе в номер. Однако же они не знали Карин и ее способности превращать закат в рассвет. Я не понимал, где я, но твердо намеревался никогда и ни за что не покидать этого места.
На следующий день к обеду я еще больше продвинулся к полному умопомрачению. Я смутно надеялся, что бракосочетание в муниципалитете – неэлегантная и лишенная святости процедура – должно происходить быстро и без особых сложностей. Иначе какой в этом смысл, даже для язычника? Я навел справки и выяснил, что это совсем не так. Не желая обращаться за советом к своему адвокату в Ньюбери (Брайан мне нравился, но мы с ним близко не дружили), я позвонил в лондонский загс.
Чиновник, согласившийся меня принять, некий мистер Дэнс, оказался обходительным человеком, из тех, кто всячески старается услужить посетителям. Он четко и ясно изложил существующие правила, вогнавшие меня в уныние.
– Во-первых, сэр, есть обычная процедура, когда свидетельство о браке выдается без лицензии, а во-вторых, есть процедура, когда свидетельство о браке выдается по лицензии регистратора. Первая применяется в большинстве случаев, то есть когда брак заключают в муниципалитете по месту жительства одной или обеих сторон. В этом случае перед подачей заявления требуется, чтобы жених или невеста проживали по указанному ими адресу не менее семи дней. По принятии заявления служащий вносит в реестр так называемое «уведомление о намерениях», и церемония бракосочетания совершается по истечении двадцати одного дня с даты уведомления. Таким образом, необходимо, чтобы хотя бы одна из сторон не менее двадцати восьми дней не меняла места жительства.
– Понятно. А как происходит вторая упомянутая вами процедура?
– Не премину заметить, сэр, что лицензия, выдаваемая регистратором, обойдется вам в двадцать фунтов стерлингов.
– Ничего страшного.
– В таком случае, – продолжил мистер Дэнс, – одна из сторон должна проживать на территории муниципалитета как минимум пятнадцать дней до подачи заявления. Затем он или она обращается к регистратору за лицензией, и жених с невестой имеют право заключить брак спустя три дня после ее выдачи.
