– Идеализировали? – переспросила Карин. – Что ты имеешь в виду, Алан? Тони, надеюсь, мы с вами единодушны в своем мнении. Немедленно встаньте на защиту Марии Магдалины!
– Ну, я в общем понимаю, что имеет в виду Алан, – ответил Тони, – и, хотя и порицаю подобные высказывания, должен признать, что идеализирование существует.
– Не знаю, что здесь порицать, – возразил я. – Самое время кому-нибудь расставить все на свои места. Начнем с того, что есть два отдельных заблуждения. Во-первых, нигде в Евангелии не говорится, что женщина, умастившая миром ноги Христа в доме Симона-фарисея, – это Мария Магдалина.
– Совершенно верно.
– Более того, нет ни малейшего намека на то, что грехи, в которых она каялась, носили сексуальный характер, или на то, что она вела распутную жизнь. Ничего подобного. Святой Лука называет ее просто «женщина того города, которая была грешница». Однако же над воротами оксфордского колледжа Святой Магдалины статуя, которой вот уже полтысячелетия, изображает ее в общепринятом виде – юной красавицей с длинными распущенными волосами. Ну и, разумеется, в руках у нее алавастровый сосуд с благовониями.
– Да, ты прав, – согласился Тони. – Хотя, если подумать, у нее и должны быть длинные волосы, ведь ими она утирала ноги Христу.
– Тони, неужели вы с ним заодно? – спросила Карин.
– Не-е-ет, – задумчиво протянул Тони. – У меня такой уверенности нет. Понимаете ли, по-моему, укрепившийся в народных представлениях образ Магдалины имеет важное значение. Это один из, скажем так, собирательных образов – ну, как Иоаким и Анна или Пресвятая Дева в католицизме, о которой в Евангелии говорится очень мало. Подобные собирательные образы следует рассматривать со всей серьезностью, потому что они берут начало из духовных нужд людей, точнее, из их духовных потребностей. То есть, чтобы удовлетворить существующую потребность, возникает легенда, и в нее начинают верить. «Случись, что Бога нет, его б пришлось создать…» – и все такое. Религия – не история, хотя слишком многие священнослужители считают иначе. Духовная истина превыше истории.
– А откуда взялась потребность в Марии Магдалине? – спросила Карин.
– Основная мысль заключается в том, что Христос дарует прощение девушкам, которые не блюли себя. В конце концов, блуд – естественное сексуальное поведение. Так всегда было и будет. Кстати, а вот рассказ о Христе, отпустившем грехи женщине, взятой в прелюбодеянии, теперь считается позднейшим включением в Евангелие от Иоанна. Однако же это одна из известнейших историй о Христе. А все потому, что она вызывает сильный отклик.
– У тех, кто желает уничтожить прошлое, – добавила Карин. – Таких людей наверняка очень много. Если бы Христос жил в наши дни, как вы думаете, он продолжал бы утверждать, что грешно вступать в интимные отношения, не будучи супругами?
– Что ж, – ответил Тони, – по-моему, Его ответ остался бы неизменным: прелюбодеяние можно понять и простить, а грешно оно потому, что это не самый лучший поступок. В общем-то, это автоматически следует из принятия Его учения в целом. Как известно, одно проистекает из другого.
– Но ведь в легенде о Марии Магдалине, – заметил я, – разумеется, если принять, условно говоря, что она была блудницей, – все построено на эмоциях. Не касаясь сейчас святости брачных уз, в общем всегда считалось и считается, даже людьми нерелигиозными, что гадко и постыдно ради денег или иной выгоды вступать в интимные отношения без истинно теплых чувств. Полагаю, что суть рассказа заключается в том, что когда женщина – не стану называть ее Марией Магдалиной! – уразумела смысл происшедшего, то уяснила разницу между верным и неверным отношением к сексу.
– Как вы думаете, можно ли простить любой грех? – неожиданно спросила Карин.
– Конечно, – ответил Тони. – При условии, что человек способен простить сам себя. Обычно этого не понимают. Простить себя – это самое главное и, как правило, самое трудное. Иногда простить себя невозможно, вот как леди Макбет.
– Ох, ну почему англичане при первом же удобном случае вспоминают Шекспира? И что делать бедной немке?
– Извините, пожалуйста. Я просто хотел сказать, что забыть – не значит простить. Видите ли, леди Макбет думала, что может забыть о своем злодеянии, но оказалось, что это не так. Она сама себя осудила и вынесла себе приговор.
На газон выбежал босоногий Том в пижаме и закричал:
– Миссис Десленд, посмотрите, я умею кувыркаться колесом!
Он попытался кувыркнуться, но тут же упал и едва не угодил в клумбу.
– Тебе еще учиться и учиться, малыш, – сказала Карин, подхватив его на руки.
– А вы сама так не умеете, – заявил Том, ошарашенный собственной дерзостью.
Карин расцеловала его в обе щеки:
– Ты лучше меня не подначивай. Я выпила два мятных джулепа и сейчас покажу тебе, как надо.
Она скинула туфли, трижды прошлась колесом по газону и встала, со смехом оправляя задравшуюся юбку. Том, восхищенно прыгая вокруг, закричал:
– Мама! Мамочка! Миссис Десленд умеет кувыркаться колесом! Иди сюда скорее!
– Вот когда научишься как следует, я с тобой еще разок кувыркнусь, – пообещала Карин. – Пойдем, я тебя в спальню отнесу, если хочешь.
Том попятился:
– Не хочу!
– Боже мой, кровать – самое лучшее место на свете! – Карин снова подхватила его на руки. – Как можно не хотеть ложиться спать? Пойдем, я тебе про Найденышка расскажу. Вот слушай: некогда жил да был…
Той ночью, после того как мы предались любви, Карин почти сразу же уснула, и рука ее, сжимавшая мою, расслабилась и легко упала на простыню, словно лист на траву.
Я долго лежал без сна и размышлял. Причина нежелания Карин венчаться в церкви стала яснее. Очевидно, я недооценил совестливость и щепетильность Карин, а также мудрость советов Тони. Оставалось лишь терпеливо дожидаться, когда эта необыкновенная женщина – восхитительная и непредсказуемая в своем экстравагантном, вызывающем поведении и таинственности – доверится мне и расскажет о себе все. Что бы это ни было, я от нее не откажусь. Ради нее я дойду до земного предела, изменю всю свою жизнь. «Ну же, испытай меня! – мысленно воззвал я к Всевышнему. – Пусть это будет какое-нибудь серьезное прегрешение! Моя любовь все пересилит!» Однако же, решил я, былые прегрешения Карин, как почти все, чего стыдятся люди, наверняка окажутся тем, что легко прощает любой здравомыслящий человек. Как только она мне покается, то сразу поймет, что я готов все понять и принять. А потом Тони нас обвенчает.
Ранним утром меня разбудил дрозд, звонко распевавший на березе под окном. Осторожно, чтобы не разбудить Карин, я выбрался из постели, оставил записку на туалетном столике и ушел в церковь, к Святому причастию в семь утра. Вряд ли Карин захочет пойти к обедне, и я не собирался на этом настаивать, но после долгого отсутствия мне самому очень хотелось приобщиться Святых Даров. Если пойти сейчас, то потом можно избежать неловкости и не оставлять Карин в одиночестве.
