Мы подошли поближе. Пес встал и потянулся, не сводя с нас напряженного взгляда и не собираясь отходить. На нем был ошейник.
– Не нравится мне этот пес, – сказал я Карин. – Давай-ка я подгоню машину сюда, мало ли что взбредет ему в голову. Похоже, он откуда-то сбежал. Я попробую проверить, есть ли на ошейнике фамилия и адрес владельца.
– Как скажешь, милый, – пожала плечами Карин. – Он меня нисколечко не пугает.
– А вот мне страшновато. Он все-таки не щенок.
Я направился к машине. Пес тут же подобрался, вздыбил шерсть, оскалился и зарычал, а потом злобно залаял. Я обошел машину с другой стороны, а он направился следом, не спуская с меня глаз и заливаясь лаем. Успокоить его мне не удавалось. Я двинулся к водительской дверце, но пес рыча припал к земле и приготовился к прыжку. Я в полной растерянности замер.
Вдруг у меня за спиной послышался голос Карин:
– Милый, похоже, он тебя почему-то невзлюбил. Отойди в сторонку, я попробую…
– Нет-нет, не стоит. Вдруг он тебя покусает?
– Ну, я не собираюсь торчать здесь всю ночь. Вдруг здесь бродит призрак этой самой Дороти. Дай мне попробовать. Честное слово, ничего страшного не случится. Отойди, пожалуйста, вон туда…
Я отступил, а она, не двигаясь с места, окликнула пса по-немецки. Как ни странно, он тут же успокоился и перевел взгляд на нее, будто понимая ее слова, а потом медленно, на негнущихся лапах, подошел к ней, склонив морду к земле. Карин протянула к нему руку.
– Карин, не трогай его!
– А, пф-ф-ф!
Она схватила пса за ошейник и наклонилась поближе, но, вздрогнув, громко ахнула:
– Was… was ist denn?
[104] Алан! Что это значит? Алан, иди сюда, скорее!
Я подбежал к ней. Пес стоял спокойно. Я приподнял ошейник двумя пальцами. На медном жетоне было выбито слово «DEATH»
[105].
Скажу честно, я и сам вздрогнул. Карин нервно всхлипнула и схватила меня за руку, испуганно озираясь:
– Алан, прошу тебя…
Страха я не испытывал, но меня не отпускало тревожное чувство нереальности происходящего. Я снова посмотрел на жетон, и внезапно здравый смысл возобладал.
– Карин, не волнуйся, – сказал я. – Это фамилия хозяина, произносится «Дейас». Вот в чем дело. Я попробую повернуть ошейник, там должен быть жетон с адресом.
Так оно и было. Оказалось, что хозяин пса жил в Линкенхолте, милях в двух отсюда.
– Что ж, придется отвезти пса туда, – сказал я. – Честно говоря, я поражен твоими способностями. Ты наверняка укротишь даже льва. Давай-ка попробуем заманить пса в машину.
– Алан, а это правда? Ну, что это фамилия?
– Да, конечно. Кстати, есть еще английское имя Тод
[106]. Тебя же это не пугает?
– Ой, не знаю… Я его больше видеть не могу. А Линкенхолт в сторону дома или нет?
– Нет, в другую сторону, здесь недалеко.
– Значит, ты будешь возвращаться этой дорогой?
– Да, а что?
– Тогда я подожду тебя здесь. Пес успокоился и будет себя хорошо вести. Я посажу его на заднее сиденье и ремнем безопасности привяжу за ошейник. О, тут и веревочка нашлась.
– И ты останешься в одиночестве?
– Да.
– А как же призрак Дороти Ньюмен? Хотя, помнится, ты говорила, что не веришь в привидения.
– Что ж, если я ее встречу, мы с ней поболтаем. Все, Алан, поезжай! Возвращайся поскорее, чтобы мы наконец-то отправились домой!
Пес спокойно устроился на заднем сиденье, и до Линкенхолта я доехал минут за десять, не больше. Первый же встреченный местный житель подсказал мне, как найти нужный дом – муниципальной застройки, на две семьи. Заглянув за изгородь, я увидел пожилого человека с трубкой в зубах, неторопливо сворачивающего садовый шланг у распахнутой двери сарая.
– Скажите, а ваша фамилия случайно не Дейас?
– Да, меня зовут Боб Дейас. Чем могу помочь?
– Видите ли, у меня в машине ваш пес. Я его у виселицы нашел.
– Вот чертяка! – воскликнул мистер Дейас. – Сбежал-таки, мерзавец! Простите, я недоглядел. Небось, за вашими овцами гонялся?
– Нет, вам повезло. Я не фермер. Но все-таки вы за ним присматривайте.
– Ну да, как же без этого. – Мистер Дейас отвязал пса, вывел его за ошейник из машины и захлопнул дверцу. – Ах ты, негодник! Вот увидишь, я с тебя три шкуры сдеру! Фу, Растус, марш в сарай и сиди там.
Пес повиновался.
– Вы его прозвали Растус, потому что он черный?
– Нет, просто так уж получилось. Моя дочь изучает античную литературу в Кембридже, – без ложной скромности пояснил мистер Дейас и пренебрежительно хохотнул, – вот и назвала его Орестом.
Мне хотелось побыстрее с ним расстаться, но вежливость не позволяла. Притворившись непонимающим, я осведомился:
– А почему?
– Ну, Орест – это вроде бы какой-то тип из греческой мифологии, который ни перед чем не останавливался, чтобы отомстить за родных. Сюзи сказала, что это хорошее имя для сторожевого пса. Только оно какое-то напыщенное, вот мы его и переделали в Растуса. Собаке нужно простое имя, чтобы помнила и откликалась. Вот только на него иногда находит. Он не доставил вам лишних хлопот?
– Нет-нет, мы с ним справились. Хотя, конечно, он на кого угодно наведет страху, рыская в сумраке ночном.
– Ну, места здесь уединенные, так что свирепый на вид пес не помешает. Вы уж простите, если он вас напугал. А не хотите ли чаю?
– Спасибо, но мне пора. В другой раз. Спокойной ночи.
Я вернулся в угасающем свете дня. Карин сидела на траве, прислонившись к виселичному столбу, и смотрела на сумрачные склоны Кеннета. Увидев меня, она вскочила и подбежала к машине:
– Ах, как ты быстро, Алан! Я так проголодалась! А ты?
– И я тоже. Как там Дороти?
– Она спросила, не страшно ли мне сидеть под виселицей, а я сказала, что у меня нервы будто стальные канаты. Мы с ней подружились.
19
От Ньюбери до Фарингдона миль тридцать по прямой, но, чтобы доставить Карин удовольствие, я вел машину медленно, кружной дорогой, по долине Лэмбурна к Грейт-Шеффорду и, перевалив через холмы Уайт-Хорс, к Уонтаджу. Карин была превосходной спутницей в поездке и восторгалась всем, что видела: кирпичными домиками под соломенными крышами, шиповником и бузиной в живых изгородях, промельками речушки под ивами.
